что «для удобства читателей присоединен к голландскому тексту русский перевод

Курсовая работа: Смута в России в начале XVII века глазами иностранцев

Курсовая работа: Смута в России в начале XVII века глазами иностранцев

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. И. КАНТА

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА ИСТОРИИ РОССИИ

Смута в России в начале XVII века глазами иностранцев

Курсовая работа студента

II курса исторического факультета

Гавриленко С.В.

Научный руководитель:

Доктор ист. Наук, профессор Никулин В.Н.

Калининград 2010г.

План

Введение

Глава I. Начало Смуты в России

1.1 Начало Смуты и, её причины

1.2 Политическая обстановка на момент начала Смуты

Глава II. Основные события и ход Смуты

Глава III. Завершение Смуты и её итоги

Заключение

Примечания

Список источников и литературы

Введение

В истории существует много невыясненных, запутанных, и, просто сложных вопросов, которые необходимо исследовать, чтобы мы могли на основании знания истории понимать сегодняшние события и моделировать будущие. Тем более что похожие состояния в нашей стране уже происходили, и, чтобы понять их сейчас, нужно понять их тогда. Поэтому я решил узнать, как видели Смуту в России вначале XVII века иностранцы, что бы посмотреть на неё с другой стороны.

Вопрос о том, как видели и описывали Смуту в России в начале XVII века иностранцы, является очень важным фактором в изучении и понимании тех событий, которые кардинально изменили облик страны. Изучение стороннего мнения даёт нам очень важные преимущества в понимании тех событий, которые мы не всегда можем объяснить. Записки иностранцев о Смуте, как раз являются такой помощью. Их изучение позволяет нам посмотреть на события с другой стороны, и переосмыслить некоторые вопросы. Так же изучение иностранных источников о Смуте позволяет нам ответить на многие вопросы современности, так как совсем недавно в нашей стране происходили события, очень похожие на те, которые являлись элементами Смуты.

В процессе написания курсового сочинения на тему «Смута в России в начале XVII века глазами иностранцев», я пришёл к выводу, что эта тема вполне хорошо изучена и представлена в историографии. Но основные исследования этого вопроса проводились не в общем аспекте, затрагивая всех авторов сочинений о Смуте, а в основном каждого автора в отдельности. Исключением, пожалуй, является работа Алпатова М. А. «Русская историческая мысль и Западная Европа», в которой представлены если не все, то хотя бы основные произведения по данному вопросу. Работа эта относится к советскому периоду, поэтому не лишена идеологической окраски о борьбе народных масс с угнетателями. Но это всё требования времени, в основном работа заслуживает высокой оценки, поскольку в ней представлены основные источники о Смуте.

В дореволюционной историографии данный вопрос изучен вполне неплохо, хотя источники по этому вопросу начали попадать в страну только со второй половины XIX века. В этот период было написано множество хороших работ. К примеру, этим вопросом занимался такой историк кА Пирлинг П., и в своей работе «Из Смутного времени» он очень тщательно изучал записки Исаака Массы, и давал им критические заметки.

Работа Конрада Буссова «Московская хроника» впервые была издана Устряловым Н. Г. в 1831году, но под именем Мартина Бера, зятя Буссова, в «Сказаниях современников о Димитрии самозванце». Но вскоре академик А. А. Куник окончательно установил авторство Буссова, и хроника была переиздана в 1851 году.

Так же был издан и труд и Элиаса Геркмана в работе: «Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени», в 1874 году.

Так или иначе, издаваемые труды иностранцев о Смуте, в России только начали распространяться, и не были достаточно хорошо исследованы.

Более тщательное изучение вопроса о Смуте в записках иностранцев произошло в советский период. Над этим вопросом работало очень много превосходных историков, и было выпущено огромное количество трудов. Это и вышеуказанная работа Алпатова М. А. «Русская историческая мысль и Западная Европа», Это и коллективная работа по «Московской хронике» Конрада Буссова академией наук СССР, в которой важное значение играли исследования Смирнова И. И. Труды Исаака Массы были вновь переизданы в 1937 году в работе «Краткое известие о Московии в начале XVII века». Работы эти переиздавались множество раз, дополнялись новыми сведениями и комментариями. Не оставили без внимания и Петра Петрея. Его труды были тщательно изучены Лимоновым Ю. А. и опубликованы как История о великом княжестве Московском” Петра Петрея в Скандинавском сборнике в 1967 году. В общем можно сказать, что именно в советский период работы иностранцев о Смуте в России были более всего изучены.

В современной историографии исследования на эту же тему представлены достаточно слабо. Всё ограничивается переизданием новых текстов на базе исследований, проведённых как в дореволюционный период, так и в советский, с некоторыми дополнениями и примечаниями. В частности труды иностранце замечательно представлены в работах по Смуте в «Истории России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII – XX вв. » фонда Сергея Дубова. Эти работы прекрасно тематически разобраны.

В своей курсовой работе о Смуте в России в начале XVII века глазами иностранцев, я поставил цель – выяснить, как иностранцы видели Смуту в России, в связи, с чем поставил несколько задач:

1.         Узнать, как иностранцы определяют начало Смуты в России, в чём видели её причины.

2.         Какова была политическая обстановка в России перед началом Смуты.

3.         Каково мнение иностранцев о ходе Смуты и основных её событий.

4.         В чём иностранцы видели завершение Смуты и, каковы, по их мнению, были её итоги.

При написании своего курсового сочинения я использовал такие источники как: “Записки” Жака Маржерета, Мемуары из русской истории Арсения Елассонского, История десятилетней шведско – московской войны Видикинда Юхана, Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей Исаака Массы, Московская хроника 1584 – 1613 Конрада Буссова, История о великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведённых там тремя Лжедмитриями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах, которую собрал, описал и обнародовал Пётр Петрей де Ерлезунда в Лейпциге 1620 года Пётр Петрей, Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском, виновником которых был царевич князь Димитрий Иванович, несправедливо называемый самозванцем Элиаса Геркмана. В этих источниках замечательно описываются события Смуты, её причины. В основном, представленные источники носят мемуарный характер, но вот работа Видикинда Юхана имеет структуру не как у мемуаров, а как у работы по определённому историческому событию. Теперь познакомимся с каждым источником в отдельности.

Начну я с преставления «Записок» Жака Маржерета, но для начала немного о нём. «Жак Маржерет родился около 1550 или 1560 года в городке Оксон во Франции. В начале 90-х годов XVI века он воевал на Балканах офицером – наемником»1. «В 1600 году Маржерет переходит на русскую службу — командует пехотной ротой, с войсками Годунова выступает против Самозванца, затем с неподдельным рвением служит Самозванцу и вскоре после гибели Лжедмитрия, в сентябре 1606 года, оставляет службу и возвращается на родину»2. Там он удостоился приёма у французского короля Генриха IV. Эта встреча оказала на него такое воодушевление, что он написал небольшую книгу, - «Состояние Российской империи и великого княжества Московии», в которой рассказывал о событиях, которые застал. «Издал ее в 1607 году и посвятил августейшему французскому монарху»3. «С выходом книги образ жизни автора ничуть не изменился — он был все тем же наемником-авантюристом; вернувшись в Россию, Маржерет благополучно поступил на службу ко второму Самозванцу, причем дело обошлось без присяги, так как капитан присягал первому Лжедмитрию. В войсках польского гетмана Ст. Жолкевского Маржерету выпал жребий захватывать русскую столицу, а потом поспешно бежать из Москвы. В 1612 году, посетив милую сердцу Францию, Маржерет пытается вернуться в Россию и как ни в чем не бывало завербоваться в наемники к новому правительству. Однако ратные «подвиги» Маржерета были слишком известны, и капитан, надеявшийся затеряться в группе английских офицеров, получил отповедь — грамоту, подписанную князем Дмитрием Михайловичем Пожарским, где «труды» и служба наемника описывались так: «И тот Яков Маржерет вместе с польскими и литовскими людьми кровь крестьянскую проливал и злее польских людей, и в осаде... в Москве от нас сидел, и награбився государские казны... из Москвы ушел в Польшу...». С 1612 года Маржерет — французский политический агент и заодно торговец мехами — не находил себе места и скитался по городкам Польши и Германии и умер, оставленный всеми, в 20-х годах XVII века»4. Так как Жак Маржерет был наёмником, то «Можно предположить, что в основе книги Маржерета — письменные отчеты капитана, отосланные в Париж между концом 1604— серединой 1605 года, дополненные устной информацией, собранной наемником у русских собеседников — московских дьяков, купцов, а также почерпнутой из разговоров иностранцев — участников событий»5.

Следующий иностранный автор, писавший о событиях Смуты, это Исаак Масса. «Исаак Масса (Isaac Massa) родился в голландском городе Гаарлеме в 1587 г. Есть основания считать, что он происходил из благородной итальянской фамилии, переселившейся в Голландию в самом начале Реформации и пострадавшей за приверженность к протестантству. Отец Исаака был торговцем сукном. В 1601 г. родители отправили сына в Московию для изучения торгового дела. Молодому голландскому купцу довелось быть свидетелем страшных и удивительных событий — массового голода, падения династии Годуновых, воцарения и убийства самозванца, пожара гражданской войны при новом царе Василии Шуйском... В 1609 г. Масса покинул Московию, охваченную смутой и разорением»6. Вернувшись в Голландию, он приступил к созданию своего труда. «Масса поднес это сочинение Морицу — принцу Оранскому, штат - галтеру Гельдерланда, Голландии, Зелландии и Оферсейсселя, но никаких известий о том, как воспринял эту книгу принц, не сохранилось. Труд Массы увидел свет только в XIX веке»7. «В 1612 г. Масса снова приехал в Россию — на этот раз в звании посланника Генеральных Штатов — и пробыл в ней довольно долго. Скончался Исаак Масса в 1635 году»8. Его труд не сразу получил распространение в России. Попал он к нам только в 1866 году во французском переводе. «Первый русский перевод появился в 1874, также в издании Археографической комиссии — «Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени в России». СПб., 1874»9. «В 1937 г. А. А. Морозовым был осуществлен новый перевод, и сочинение Массы вышло в серии «Иностранные путешественники о России» (Соцэкгиз, 1937)»10. «Несмотря на то, что сочинение Массы было сравнительно поздно введено в научный оборот, оно стало ценнейшим источником по изучению Смуты и активно использовалось историками, изучавшими эту эпоху. С критикой Массы выступил П. Пирлинг. Однако А. А. Морозов показал несостоятельность упреков Пирлинга. В монографии М. А. Алпатова, посвященной представлениям западноевропейцев и русских друг о друге, содержится специальный разбор источников и суждений Массы . Вопросов достоверности известий Массы и соотношения их с другими источниками касались историки Смуты — С. Ф. Платонов, И. И. Смирнов, В. И. Корецкий, Р. Г. Скрынников, А. А. Зимин, А. Л. Станиславский и другие»11.

«Основным достоинством сочинения Массы является, без сомнения, хорошая информированность автора. Недаром в 1639 г. граф Яков Делагарди сказал о голландце, что тот умел «весьма ловко узнавать секреты других лиц». Сам Масса пишет, что много слышал при дворах благородных людей и дьяков. Несомненно, что он общался с жителями Немецкой слободы и с кругом мелких приказных людей. То, что главные источники информации — устные, можно видеть также и по многочисленным параллелям сообщений Массы с содержанием русских исторических повестей и летописей, что отмечено в комментариях к изданию 1937 года»12.

«Объединяет сочинение Массы с русскими повестями и основная идея воздаяния за грехи. Согласно этой логике, Годунов был наказан появлением самозванца за убийства царевича Дмитрия и царя Федора, а также за устранение законных наследников — бояр Романовых. Самозванец, в свою очередь, лишился жизни за многочисленные преступления, список которых Масса приводит по тексту указа Василия Шуйского. Наконец, московиты поплатились за различные тяжкие грехи — и, в первую очередь, за стремление к братоубийственной вражде — вторжением поляков. И все же, уезжая из страны, Масса желал ей успокоения, надеясь, что Бог сохранит Россию от полного разорения.

Также близко мыслям русских авторов восприятие Массой, как человеком средневековья, различных чудес и знамений, что, впрочем, свойственно и другим иностранцам, писавшим о Смуте — П. Петрею, К. Буссову Ж. Маржерету. В целом, объективность и информированность Массы не вызывают сомнений. Даже его главный критик П. Пирлинг согласился, что большинство наблюдений молодого голландца правдивы»13.

Теперь приступим к изучению такого источника как сочинение Петра Петрея. «Петр Петрей де Ерлезунда родился в 1570 г. в Упсале в семье ректора соборной школы Петра Бенедикта Петрея, происходившего из шведского дворянского рода. Петр Петрей окончил Высшую школу короля Юхана III и поступил в Магдебургский университет. Сначала его заинтересовала наука, он публиковал работы по математике и теологии. Однако затем увлекся разгульной студенческой жизнью, дрался на дуэлях, не стеснял себя в средствах... В результате оказался в долговой тюрьме и в 1593 г. был исключен из университета. По возвращении в Швецию он поступил в канцелярию герцога Карла Финляндского, ставшего в 1604 г. королем.

В 1601 г. Петрей был послан в Россию, где провел около четырех лет, собирая разнообразную информацию о стране и об отношении русского правительства к соседней Швеции. Вероятно, эту деятельность Петрей прикрывал врачебной практикой. По возвращении в Швецию Петрей также обратился к своим донесениям и в ноябре 1608 г. на их основе опубликовал сочинение «Достоверная и правдивая реляция», описывающее события в России со времен Ивана Грозного до воцарения Василия Шуйского»14.

«Эта книга Петрея, в отличие от его «Истории о великом княжестве Московском...», содержит описание только тех событий, которые автор видел или о которых слышал от очевидцев, что сближает ее с сочинениями Массы, Буссова, Маржерета, Жолкевского, «Марины Мнишек» и др. Круг своих информаторов Петрей, так же как и Масса, называет сам. Это князь В. И. Шуйский, царица Марфа Нагая, окружение Лжедмитрия I, москвичи различных сословий, жители Немецкой слободы. Можно назвать и некоторых иностранцев, предоставлявших Петрею сведения для донесений. Вероятно, это были врач Каспар Фидлер, пастор Мартин Бэр и ландскнехт Конрад Буссов, автор «Московской хроники. 1584—1613». Возможно, с Буссовым Петрея связывали особые отношения. Петрей знал, и впоследствии написал об этом в «Истории...», что Буссов был причастен к измене шведскому королю и переходу в Россию нарвских немцев. Впоследствии Петрею удалось завладеть рукописью «Московской хроники» Буссова и активно ее использовать. Наконец, информатором Петрея мог быть тот же Исаак Масса, который сам упоминает в «Кратком известии...», что сообщал сведения шведам»15.

«Итак, литературные занятия Петрей совмещал с усердной службой королю. В 1607 и 1608 гг. он снова в России в качестве посланника с предложением военного союза и помощи Василию Шуйскому. После заключения такого договора Петрей в 1609—1610 гг. находился в составе корпуса Я. П. Делагарди. После России он был послан в Данию, в 1611 г. — в Нарву, где собирал сведения о Лжедмитрии III. В 1612 и 1613 гг. он снова в России, в Новгороде, а в 1615 г. опять направляется в Данию — для сбора информации о Польше и закупки оружия и пороха. В том же году Петр Петрей печатает в Стокгольме сочинение «Regni Muscowitici Sciogrraphia and Een wiss och egentelich Beskriffing om Rysland» («История о великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведенных там тремя Лжедимитриями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах»). В 1617 г. он принимает участие в составлении Столбовского договора, текстом которого завершил второе издание своего труда — на этот раз в собственном переводе на немецкий язык в Лейпциге в 1620 г. Умер Петр Петрей 28 октября 1622 г. в Стокгольме, как предполагают историки, от чумы»16. «В России труд Петрея был издан сначала на немецком языке в серии «Rerum rossicarum scriptores exteri». V. 1. St-Petersburg, 1851 (Сказания иностранцев о России. Т. 1). Единственный русский перевод был осуществлен А. Н. Шемякиным и увидел свет в 1867 г»17. В дальнейшем, изучением этого сочинения занимались Ю. А. Лимонов и М. А. Алпатов.

«Петр Петрей выступает прежде всего как апологет шведской интервенции. Это определяет многие его суждения о русской истории. Например, он охотно подхватывает известие о приходе «из-за моря» Рюрика, Трувора и Синеуса и называет их шведами, стремясь обосновать права герцога Карла-Филиппа на русский трон. «Прошведская» оценка преобладает у Петрея в описании событий Ливонской войны и особенно при изложении перипетий Смутного времени. Описание «московских законов, нравов, правления и обрядов» подчинено у Петрея той же цели. От Петрея мы узнаем, что русские в жестокости превосходят все варварские народы и знаменитых тиранов древности. В последнем разделе книги антипатия автора усугубляется фактическими ошибками»18.

А сейчас изучим труд Конрада Буссова. «Конрад Буссов был уроженцем Люнебургского княжества в Германии. О его жизни до приезда в Россию в 1601 г. известно не столь уж много. В этом году он, находясь на службе у шведского короля Карла IX в Лифляндии и занимая важную должность интенданта областей, завоеванных шведами у Польши, принял участие в заговоре, целью которого было передать России ливонские города Мариенбург и Нарву. Однако заговор был раскрыт и Буссову пришлось бежать в Москву, где он поступил на службу к Борису Годунову. В Москве Буссов становится одним из командиров наемных войск, получает поместья. После поражения войск Годунова от Лжедмитрия I вместе с ними переходит на сторону самозванца. После его свержения 17 мая 1605 г. Буссов какое-то время состоит на службе Василия Шуйского, но вскоре оказывается в войске Болотникова, а затем служит Лжедмитрию II. В 1608 г., после убийства Тушинского Вора, Буссов переходит под покровительство польского короля Сигизмунда III, осаждавшего Смоленск, и с тех пор находится в польском войске. Он видит московское восстание 17 марта 1611 г., сожжение столицы, которую он покидает в сентябре этого же года с посольством М. Г. Салтыкова, и, наконец, оказывается в Риге. Там к марту 1612 г. он и заканчивает свое сочинение на немецком языке под названием «Die Moskauer Chronik»»19.

«Конрад Буссов так и не увидел свою книгу вышедшей в свет (он умер в 1617 г.). Мало того, автором труда, распространявшегося в рукописных копиях, начали считать зятя Буссова пастора Мартина Бера, который женился на дочери своего соотечественника в бытность его в Москве и также был очевидцем многих описываемых событий. Пастор Бер несомненно принимал большое участие в работе своего тестя над сочинением, основывавшемся, очевидно, на записках, которые тот вел еще в России, и предназначавшемся для европейских читателей. Уже после смерти старого солдата Бер продолжал хлопотать об издании этого труда, однако его попытки не увенчались успехом, и сведения Хроники Буссова стали известны уже в составе изданного в 1620 г. сочинения о России другого автора — шведа Петра Петрея, прямо заимствовавшего текст «Московской Хроники» и старательно уничтожавшего следы имени ее автора»20. Известия Буссова насыщены сведениями, полученными им от многочисленных русских собеседников, и примечательны массой деталей, отсутствующих в других источниках.

«Подробный анализ исторической концепции «Московской хроники» Конрада Буссова сделал М. А. Алпатов, отметивший, что, вероятно, под влиянием Бера она получила выраженный провиденциалистский характер»21.

«Следующее сочинение европейца о русской Смуте представляет интерес не столько изложением неизвестных фактов, сколько оригинальными суждениями и личностью автора. О голландце Элиасе Геркмане имеется немного сведений, хотя он получил известность как незаурядный поэт после издания поэмы «Похвала мореплаванию». Это пространное дидактическое сочинение в шести книгах говорит о классическом образовании и обширных исторических познаниях автора. Тем примечательнее кажется рассказ Геркмана о Лжедмитрии, которого он не считает самозванцем. Он повествует о событиях Смуты в Московии, несомненно опираясь на свидетельства очевидцев. Доказательством этому служат, например, приведенные в тексте без особых искажений русские слова. Сочинение Элиаса Геркмана было издано в русском переводе только один раз и в целом мало исследовано»22.

Первый раз «Историческое повествование» Э. Геркмана издано по амстердамскому автографу 1625 г. Р.Минцловым на голландском языке в «Rerum Russicarum Scriptores Exteri» (Сказания иностранных писателей о России, изданные Археографическою комиссиею. Т. 2: Известия голландцев Исаака Массы и Ильи Геркманна. СПб., 1868. С. 129—176). На с. IX данного издания указано, что «для удобства читателей присоединен к голландскому тексту русский перевод, исполненный членом [Археографической] комиссии К. Бестужевым-Рюминым», и указатели. Однако перевод был издан отдельно только через шесть лет: «Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени» (СПб., 1874).

Следующего автора, Арсения Елассонского, можно считать иностранцем лишь условно, так как «он принадлежал к высшим русским церковным иерархам и был не только участником многих исторических событий, но и непосредственно влиял на ход политического процесса»23.

«Арсений Елассонский (ок. 1550—1626) родился в Фессалии в семье греческого священника, молодым человеком принял постриг и вскоре был посвящен в иеродиаконы. Благодаря покровительству своего учителя, впоследствии ставшего константинопольским патриархом Иеремией I, Арсений в 1580-е гг. возводится в епископы Елассоны и Димоника. В 1586 г. Арсений Елассонский в первый раз приезжает в Москву в составе посольства константинопольского патриарха к царю Федору Ивановичу. Затем по просьбе львовского православного епископа он становится преподавателем греческого и церковнославянского языков в местной братской школе и работает над составлением «Грамматики доброглаголиваго еллинословенскаго языка», что свидетельствует о серьезном интересе просвещенного иерарха к славянской культуре. В 1588 г. Арсений во второй раз отправляется в Москву с новым вселенским патриархом Иеремией II, принимает участие в установлении московского патриаршества и во время прощального приема просит у царя разрешения остаться в России.

В Москве для греческого епископа около 1596 г. была создана особая должность — архиепископ кремлевского Архангельского собора. С этого времени Арсений Грек (так его часто именовали в русских документах) принимает активное участие в русской церковной политике, особенно обострившейся в период Смуты. В 1605 г. он участвует в низложении первого московского патриарха Иова и в коронации Лжедмитрия I, лично увенчав его шапкой Мономаха, в 1606 г. — в возведении на трон Василия Шуйского и, наконец, в Земском соборе 1613 г., избравшем на престол царя Михаила Федоровича. В начале царствования первого Романова престарелый архиепископ получает почетные назначения на кафедры в Тверь и Суздаль, оставаясь в Москве, но в конце 1621 или начале 1622 г. все-таки отправляется во вверенную ему Суздальскую епархию, где и оканчивает свои дни в заботах об устроении и украшении местных монастырей и храмов»24.

«Высокообразованный архиепископ оставил после себя богатое литературное наследие. К сожалению, далеко не все из него дошло до нашего времени и опубликовано. Из исторических сочинений первым вошел в научный оборот своеобразный памятник — подробнейшее стихотворное описание пребывания греческого посольства в Москве в 1588—1589 гг. — важнейший исторический источник об установлении московского патриаршества9. Главный исторический труд Арсения — его мемуары о пребывании в России — дошел до нас не в авторском варианте, а в обработке его соотечественников — архимандрита Христофора и архидьякона Неофита, прибывших в Москву в 1619 г. вместе с иерусалимским патриархом для поставления в московские патриархи Филарета Никитича Романова, вернувшегося из польского плена. Греческие монахи точно скопировали авторский текст, тщательно описывающий события с момента приезда архиепископа Арсения Елассонского в Москву в 1588 г. до разорения Москвы в 1611 г. (этот фрагмент предварен небольшой справкой по истории России, более подробно излагающей ход событий с начала царствования Федора Ивановича). Дальнейшие же события до вступления на престол Михаила Федоровича Романова в 1613 г. и смерти атамана Заруцкого в 1614 г. изложены ими схематически. Вероятно, записки Арсения после 1611 г. были не вполне им обработаны. Рукопись, содержащая данные тексты, была обнаружена в греческом трапезундском Сумелийском монастыре (в Малой Азии) только в конце XIX в. Кроме собственно мемуаров она содержит составленное, очевидно, теми же редакторами житие Арсения Елассонского и стихотворный панегирик, где он сравнивается с Гомером»25.

«Первооткрыватель и исследователь мемуаров Арсения Елассонского профессор Киевской духовной академии А. А. Дмитриевский, к сожалению, не сделал специальной полной их публикации. Однако в его книге приведена большая часть текста в русском переводе, а наиболее интересные с точки зрения исследователя фрагменты даны с параллельным воспроизведением греческого оригиналахсв465»26.

Теперь рассмотрим такой исторический труд, как «История шведско – московитской войны XVII века» Юхана Видекинда. Это замечательный исторический труд, повествующий о событиях Смуты в России, борьбе с ней объединённого русско – шведского войска, его поражения и интервенции шведов на Северо – Западные территории России. Это сочинение было написано в 1672 году, но мы всё равно можем считать его источником, поскольку написано оно было в небольшом временном промежутке от событий Смуты, и содержит в себе огромное количество фактического материала, который появился в период Смуты и, нигде более не представлен. В России этот труд появился в конце 30-хгодах XX века и переведён «сотрудниками Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР»27. Работа над этим источником не прекращалась с момента его появления в России. Он прошёл несколько редакций и изменений. Но в не претерпел никаких серьёзных изменений.

Своё курсовое сочинение я решил разделить на два периода: с 15 мая 1591 года – до сентября 1604 года, и, с сентября 1604 года – по 13 марта 1613 года.

Первый период, с 15 мая 1591 года – до сентября 1604 года, в моём сочинении ознаменует хронологические рамки, в которых иностранцы видели причины начала будущей Смуты и политическую обстановку на момент начала Смуты в России. 15 мая 1591 года, день убийства царевича Димитрия в Угличе, наёмниками Бориса Годунова, – основной причины начала Смуты, по мнению иностранцев. Сентябрь 1604 года – момент вторжения Лжедмитрия I с войсками в пределы России. До этой даты иностранные авторы дают оценку политической обстановки в России, как с соседними государствами, так и внутри страны.

Второй период, с сентября 1604 года – по 13 марта 1613 года, включает в себя промежуток: когда началась Смута, общий ход и её завершение. В сентябре 1604 года Лжедмитрий I вторгся с войсками в пределы России. Этот момент иностранные авторы считают отправной точкой начала Смуты. 13 марта 1613 года – день избрания на царствование Михаила Фёдоровича Романова. Этот момент иностранцы считали окончанием Смуты.

Глава I. Начало Смуты в России

1.1 Начало Смуты и, её причины

Главной точкой начала Смуты в России в XVII веке, иностранцы, как жившие в России, так и проезжавшие по ней, указывают, что Смуты в России начались после вторжения в её пределы войск Лжедмитрия I.

На счёт причин начала Смут в России существует множество разных версий. Практически у всех авторов присутствует субъективная точка зрения, что все эти беды происшедшие в России были наказанием божиим, за их, московитов, грехи. Но это всё привязывается и к объективным точкам зрения многих авторов. Конрад Буссов, к примеру, указывает на греховность Бориса Фёдоровича Годунова, который пришёл к власти, убив юного Димитрия Ивановича в Угличе, и устроил так, что ни один из наследников Фёдора Ивановича не выживал ещё в детстве.

Арсений Елассонский, считает, что причиной смут во всей России послужила царица Марина Мнишек: “эта царица Мария в России послужила причиною гибели многих: из царей одного предала мучительной смерти, а другого сослала в отдаленную ссылку; супруга своего, одетого в рубище и тяжко осужденного, отлученного от жены и детей, братьев и родственников, предала позорной смерти и, наконец, огню; отцу же и братьям причинила огорчение и довела их до великой нищеты и скитания на чужбине; великую Москву сожгла, многие города великой Руси и деревни опустошила, множество мужей погубила не только русских, но поляков и немцев”28. По его мнению, воевода сандомирский знал о том, что представленный перед ним царевич не истинный Димитрий, но всё равно пошёл на тайный сговор с ним, чтобы завладеть московским престолом и обогатиться. Если бы его дочь, Марина Юрьевна Мнишек не солгала бы, что Димитрий II её чудом спасшийся супруг Димитрий I, то Россия не оказалась бы в той пучине смут, которые ей пришлось претерпеть.

У Исаака Массы свой, особый взгляд на события, происшедшие в России, непосредственным очевидцем которых он являлся. По его мнению, корни Смуты берут своё начало сразу же после смерти Ивана Васильевича Грозного, и видит он их в реакционном боярстве. Но о начале Смуты в России Исаак Масса говорит, что: “Весь народ в Московии уже хорошо знал причину этой войны и что причиной её были казаки”29, и что началась эта война с появления Лжедимитрия I у границ Московского государства. Лжедимитрия I Масса не считает чудом спасшимся царевичем Дмитрием, говоря о нём: “Все по всей стране, а также в московском войске звали Димитрия расстригой”30.

Элиас Геркман считал, что главным виновником Смут в России являлся царевич Димитрий, о чём и говорит название его произведения: ” Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском, виновником которых был царевич князь Димитрий Иванович, несправедливо называемый самозванцем”. Хотя Элиас Геркман и не был прямым свидетелем происходивших смут, но он всё - же опирался на достоверные источники.

Подводя итоги, можно сделать вывод что, основной причиной смут в России большинство иностранцев, писавших о тех событиях, так или иначе, считают убийство царевича Димитрия Борисом Годуновым, захватившим власть в стране против воли более достойных правления бояр и князей, которые в свою очередь устраивали заговоры, одним из которых было появление Лжедмитрия I. Этой точки зрения придерживаются и Исаак Масса, и Пётр Петрей, и Конрад Буссов, и Элиас Геркман и прочие.

1.2 Политическая обстановка на момент начала Смуты

Очень важным обстоятельством на момент начала Смуты является политическая обстановка, как внутри государства, так и за его пределами.

В рассматриваемый период времени в Русском государстве ещё правил Борис Фёдорович Годунов, все авторы, без исключения, отмечают небывалую даровитость Годунова в политических делах. Конечно, ему не были чужды политические интриги, но вся его внешняя политика была направлена на установление добрососедских отношений со всеми странами, ради мира и процветания в своей стране; и как пишет Конрад Буссов: ”этот Борис стремился так править, чтобы его имя восхваляли во многих землях, а в его земле была тишина и подданные благоденствовали бы. Он возвел и укрепил много городов и крепостей в стране”31.

Но как раз токи именно в своей стране Борису и не удалось добиться благоденствия и процветания. Россию постиг страшный голод, который усилил социальные и политические противоречия. Недовольство бояр и князей отношением к ним государя (в частности ссылки и убийства), различные слухи и мнения о кознях и грехах Годунова привели к тому, что в самом начале Смуты, как пришёл Лжедмитрий I, от царя Бориса сразу же начали отпадать его некогда верноподданные служащие.

Куда более благоприятными оказались взаимоотношения с соседними государствами. На момент начала Смуты в России крымские татары не предпринимали активных боевых действий. Польша официально не вмешивалась во внутренние дела Русского государства, хотя тайно поддерживала Лжедмитрия I. Швеция же даже предлагала помощь царю Борису в решении возникших проблем, так как ей это было выгодно в борьбе с польским королевством.

Оценивая общую политическую обстановку на момент начала Смуты в России можно сказать что, она не отличалась особой стабильностью, так как войскам Лжедмитрия I удалось вторгнуться в пределы Московского государства, пускай с переменным успехом, но разгромить войска Годунова, и, переманить на свою сторону часть жителей страны. Всё это говорит о нестабильном внутриполитическом положении в Московском государстве. Внешнеполитическая обстановка была куда более спокойной и стабильной нежели внутриполитическая. Об этом говорит тот факт, что ни одно соседнее государство не вмешалось в дела Московского в период правления Бориса Годунова.

Глава II. Общий ход Смуты, и основные события в этот период

Практически все иностранцы, писавшие о Смуте в Московии, связывают её начало с появлением у её границ Лжедмитрия I, а это значит, что описание Смуты надо начинать именно с этого судьбоносного момента.

На границах Московского государства Лжедмитрий I появился в сентябре 1604 года. С ним была армия, составлявшая, по разным оценкам, из 6 тыс. казаков и 2 тыс. поляков, в основном конников.

Для Бориса Годунова появление этого Лжедмитрия не было такой неожиданностью, поскольку он уже получал о нём сведения в январе 1604 года. Как пишет Конрад Буссов, эти и другие донесения так смутили царя Бориса, что “он сам начал сомневаться, что убит был тогда, когда он поручил это сделать, юный царевич Димитрий, а не кто-то иной вместо него. Поэтому он приказал произвести с особым тщанием розыск и, получив относительно этого достоверные сведения, что действительно был убит тот, а не кто-то иной вместо него, смекнул и догадался, что все это происки и козни его вероломных князей и бояр”.32

Прибыв на русскую землю, Лжедмитрий I потребовал, чтобы пограничная крепость Путивль сдалась ему добром, так как “она является его наследным владением”33, что и случилось в октябре месяце, и “благодаря чему изрядно увеличилось его войско”34. То же самое случилось и с другими крепостями и городами в Северской земле.

Так же очень важное значение имеют события происшедшие в Комарицкой волости. Когда Лжедмитрий I продвигался по этой волости, то “войско Димитрия не причинило этой волости ни малейшего наклада; он брал только то, что крестьяне приносили ему от щедроты, и, видя, что он вступил как враг, чтобы завоевать Московию, дивились тому, что он никому не причинял вреда, но защищал всех, и полагали, что он доподлинно законный наследник, ибо кто другой стал бы так щадить их земли, кроме законного наследственного государя”35.

Узнав обо всём этом, царь Борис приказал собирать войска: “он срочно разослал по всей земле предписание, чтобы под страхом смерти и лишения имущества ко дню Симона Иуды, 28 октября, все иноземцы, князья, бояре, стрельцы и все пригодные к ратному делу явились в Москву. На следующий день он снова разослал такие же послания, и на третий день — точно такие же, чтобы ясно было, что дело нешуточное и случилась немалая беда. Вследствие этого в течение месяца собралось свыше 100000 человек”36. Эти войска под командованием князя Ивана Мстиславского были посланы в помощь осаждённому Новгороду – Северскому.

Увидев, что не все кто обязан служить собрались, то Борис приказал со всей строгостью и суровостью собирать всех в лагерь, “так что в ноябре, ко дню св. Мартина, собралось выше 200000 человек”37.

К этому времени Лжедмитрий I прослышал о направляющихся к нему войсках и снял осаду Новгорода – Северского. Видя приближение столь крупных сил, Лжедмитрий I принял решение о том, чтобы вступить в бой, и “20 декабря две армии сошлись и после двух-, трёхчасовой стычки разошлись без особых потерь”38. Через месяц, 20 декабря, произошло новое сражение под Добрыничами. Войско Лжедмитрия насчитывало примерно 15 000 тыс. человек, а войско царя Бориса более 200 000 тыс. человек. Сражение началось нападением Лжедмитрия I на московское войско. Все авторы по-разному описывают этот бой: Конрад Буссов, к примеру, указывает на неоспоримое превосходство иностранных солдат в московском войске и на плохие качества русских солдат, в чём с ним соглашается Исаак Масса. Совершенно иной взгляд у непосредственного участника событий Жака Маржерета: “Поляк, видя, что его предупредили, пошел ва-банк, атаковав с какими-нибудь десятью отрядами кавалерии правое крыло с такой яростью, что после некоторого сопротивления, оказанного иноземцами, все обратились в бегство, кроме основной армии, которая была как в исступлении и не трогалась, словно потеряв всякую чувствительность. Он двинулся вправо к деревне, у которой находилась большая часть пехоты и несколько пушек. Пехота, видя поляков так близко, дала залп в десять или двенадцать тысяч аркебузных выстрелов, который произвел такой ужас среди поляков, что они в полном смятении обратились в бегство”39.

После проигранной битвы Лжедмитрий I отправился в верные ему территории собирать деньги и новые войска, так же к нему прибыли подкрепления из Польши. Тем временем царские войска остановились для отдыха в Северской земле. По приказу царя Бориса войска “стали чинить над бедными крестьянами, присягавшими Димитрию, ужасающую беспощадную расправу”40. В связи с тяжёлыми ранениями князя Ивана Мстиславского, командовавшего войском, царь Борис “придал ему для замены ещё одного знатного вельможу, князя Катырева. Это очень возмутило некоторых важных персон (которые почитали себя более пригодными для этого), и даже настолько, что они с несколькими тысячами людей отпали и перешли к врагу”41. А тем временем пока царские войска были заняты мучительной осадой Кром, Лжедмитрий I набрал новые войска пошёл на Москву. Это чрезвычайно огорчило Бориса Годунова, помимо тех новостей, что от его войска каждодневно отпадали отряды и предавались к Лжедмитрию I.

Все эти известия настолько напугали и огорчили царя Бориса, что “он впал в уныние и, приняв яд, лишил себя жизни”42. Произошло это 13 апреля 1605 года. Борис Годунов был погребён в Архангельской церкви, в Кремле. Сразу же после смерти Бориса Годунова на престол был посажен его сын Фёдор Борисович. После своего воцарения Фёдор Борисович отозвал князя Мстиславского в Москву, “а на его место военачальником был назначен и послан к войскам господин Петр Федорович Басманов”43, который приказал, “ чтобы все в лагере — немцы, московиты, поляки, шведы, татары, казаки и пр. — принесли положенные клятвы и присягнули молодому царю”44.

Тем временем, 21 апреля, Пётр Басманов прибыл в войска и “тотчас повелел объявить о смерти Бориса и увещевал войско служить верно молодому государю и быть ему послушным как главному воеводе, поставленному царем”45, “ но меж тем рассылал каждый день по всему лагерю людей, которые подслушивали, что там говорили, и доносили обо всем ему, так что открылось, что больше на стороне Димитрия, чем на стороне московитов”46. Басманов, ясно оценивая сложившуюся обстановку, понимал, что долго сдерживать войска он не сможет, поэтому и принял решение “употребить все средства, чтобы привлечь все войско на сторону Димитрия с возможно меньшим кровопролитием, и послал тайно к Димитрию, дабы рассудить вместе с ним, как сие привести в исполнение”47. Наконец, соглашение было достигнуто. Басманов договорился с Димитрием, что он 7 мая, рано утром, схватит и перевяжет всех полковников и капитанов. Так и случилось: “7 мая около четырех часов утра кромляне, а также те, что были изменниками в московском войске, во главе со своим предводителем Басмановым были настороже; и тотчас примчался из лагеря на вороном коне всадник почти к самому кромскому валу, и то было сигналом, и тотчас кромляне, подобно быстрому вихрю, напустились со всех сторон на лагерь, так что ни часовые, ни кто другой не успели единого слова вымолвить, а меж тем в лагере перевязали по рукам и ногам всех начальников и отправили их с димитриевцами в Кромы, а те, что были в московском войске, подожгли со всех концов собственный лагерь. Московиты, не знавшие об этом умысле, приведены были в такой великий страх, что некоторые побросали оружие, другие одежду и так быстро рассыпались в разные стороны, что на это нельзя было взирать без удивления”48 . “Остальные воеводы и армия пустились бежать в Москву, бросив в окопах все пушки и военные припасы”49.

Лжедмитрий I, тем временем, не упускал случая и начал продвигаться к Москве. Вместе с тем он посылал гонцов в селения и города близ Москвы, и даже в неё саму. Исаак Масса даже рассказывает о прибытии в Москву двух гонцов с грамотами для жителей города, и он приводит текст одной из них: ” Димитрий, Божиею милостию царь и великий князь всея Руси, блаженной памяти покойного царя [Ивана] Васильевича истинный сын, находившийся по великой измене Годуновых столь долгое время в бедственном изгнании, как это всякому хорошо ведомо, желает всем московитам счастья и здоровья; это уже двадцатое письмо, что я пишу к вам, но вы все еще остаетесь упорными и мятежными, также вы умертвили всех моих гонцов, не пожелав их выслушать, также не веря моим многократным правдивым уверениям, с которыми я столь часто обращался ко всем вам. Однако я верил и понимал, что то происходит не от вас, а от изменника Бориса и всех Годуновых, Вельяминовых, Сабуровых, всех изменников Московского царства, притеснявших вас до сего дня; и мои письма, как я разумею, также задержаны ими, и по их повелению умерщвлены гонцы. Того ради я прощаю вам все, что вы сделали против меня, ибо я не кровожаден, как тот, кого вы так долго признавали царем, как можно было хорошо приметить по моим несчастным подданным, коих я повсегда берег, как зеницу моего ока, а по его повелению их предавали жалкой смерти, вешали, душили и продавали диким татарам; оттого вы легко могли приметить, что он не был вашим законным защитником и неправедно завладел царством. Но все это вам прощаю опять, схватите ныне всех Годуновых с их приверженцами, как моих изменников, и держите их в заточении до моего прибытия в Москву, дабы я мог каждого наказать, как он того заслужил, но больше пусть никто в Москве не шевельнет пальцем, но храните все, и да будет над вами милость Господня”50. Сразу же после того как было прочтено письмо, окружавшая гонцов толпа начала молить о милости Димитрия и оправдываться во всём, что они делали против его воли. После они направились в Кремль, где схватили молодого царя Фёдора Борисовича с матерью и сестрою Ксению. В дальнейшей их судьбе у авторов нет общего мнения; по словам Конрада Буссова: их и их многочисленных родственников вывезли за пределы Москвы по разным крепостям в заточение. Исаак Масса и Жак Маржерет говорят, что царская семья осталась в Москве. Но все без преувеличения описывают погромы и грабежи, которые были учинены над имуществом всех Годуновых. Через некоторое время, 10 июня, старая царица и её сын были убиты, кроме дочери Бориса Годунова Ксении. Всем было объявлено, что они отравили себя ядом, но на самом деле их удавили.

После того как это стало известно Лжедмитрию I, он двинулся на Москву, прибыл к ней 20 июня, и победно вступил в неё. Все авторы по-разному описывают вхождение Лжедмитрия I в Москву. По одним свидетельствам, ему вынесли хлеб с солью и разными напитками; по другим “навстречу ему вышли патриарх, епископы, священники и монахи с крестами, хоругвями и всею святынею, дабы проводить во дворец”51. Далее к Димитрию стали посылать челобитные от народа, князей, бояр, а так же служилых иностранцев, в которых они умоляли пощадить их за всё, что они сделали ему ранее. И он, желая показать своё милосердие, всех прощал. На следующий же день после въезда Лжедмитрия I в Москву начались “перемены при царском дворе, и все прежние чиновники, как то: дьяки, подьячие, конюшие, ключники, стольники, повара и слуги, были удалены и замещены теми, коим царь более доверял; также сменили правителей по всем областям, городам и другим владениям; и в придворные служители и пажи он взял к себе одних поляков”52. После своей коронации, которая состоялась 29 июня в церкви св. Марии, Димитрий приказал послать за его матерью в Торице – Сергиев монастырь, и “ вызвал всех опальных, сосланных в ссылку и заключённых в темницы царём Борисом”53. Мать царица Марфа при въезде в Москву была встречена по - царски самим Димитрием, с которым она изображала любящих сына и мать.

В сентябре 1605 года, Димитрий “послал к Сандомирскому воеводе своего думного дьяка Афанасия Ивановича Власьева с большими подарками – золотыми цепями, кольцами, золотом и деньгами более чем на 200 000 гульденов, приказав поднести это своей невесте, поклониться её отцу и ей и просить её руки”54. Это действие царя вызвало большое смущение и недовольство князей и бояр, и укрепило их мнение, что он не истинный Димитрий, и что они “одурачены и постыдно обмануты”55, поскольку “он пренебрёг дочерьми вельмож своей национальности и женится на иноверке”56. Всё это послужило благоприятной почвой для создания заговора, главой которого был князь Василий Иванович Шуйский, вместе со своими двумя братьями, с монахами и попами, но об этом позже.

Лжедмитрий I, видя, что обстановка уже не такая, какая была ранее, и что русские выказывают недоверие к нему, он “решил не полагаться на них больше, как это было прежде, а взял себе личную охрану из одних только живших в России немцев”57. В январе 1606 года такая охрана была создана. Состояла она из трех отрядов: первый отряд состоял из 100 копейщиков и находился под командованием капитана Якова (Жака) Маржерета, но по утверждению самого Жака Маржерета, он командовал отрядом в сотню стрелков. Второй и третий отряды состояли из 200 алебардщиков, по 100 в каждом. Капитаном второго отряда был лифляндец из Курляндии Матвей Кнутсон, а капитаном третьего отряда был шотландец Альберт Вандтман, но “его обычно звали паном Скотницким, так как он долго жил в Польше”58.

Всё это заставило заговорщиков поторопиться с их планами. “Вместе со всеми жителями Москвы Шуйский стал строить всяческие козни, чтобы извести и убить Димитрия со всеми его близкими раньше, чем прибудут иноземцы”59. Но этот план провалился, поскольку был раскрыт, или же “некоторые проболтались”60. Многие заговорщики, кроме лидера Василия Ивановича Шуйского, были отправлены в ссылку или умерщвлены. Казнь Василия Шуйского была назначена на 25 августа 1605 года. Уже на площади, в самый момент казни из Кремля прискакал гонец с помилованием. Согласно записям всех иностранцев, помилование это произошло по просьбе старой царицы Марии, и по их же мнению – это было самой большой ошибкой Лжедмитрия I.

Василий Шуйский был отправлен в ссылку со своими братьями, “где находился недолго”61, и вскоре вернулся в Москву.

Тем временем к Лжедмитрию I приходили известия, что его будущая жена и царица Марина Мнишек уже на пути в Московию, и он занялся приготовлениями к встрече невесты и свадьбе. В связи с этим было закуплено много ценных вещей и построено прекрасных дворцов и палат в Москве. Так же к Лжедмитрию I постоянно поступали сведения о заговоре. Было схвачено и казнено множество людей, но никто не выдал имени главного заговорщика, коим являлся всё тот – же Василий Иванович Шуйский. Только на этот раз заговорщики решили действовать более осторожно, чем ранее.

Близился апрель, и все с нетерпением ожидали приезда будущей супруги государя Марины Мнишек, а сам царевич Лжедмитрий I занимался приготовлениями ко встречи своей невесты. Купец Исаак Масса даже даёт информацию, какие вещи и за сколько были куплены. Лжедмитрий I заранее позаботился о проезде его будущей жены через страну; для этого он разослал по всем городам и крепостям, где будет останавливаться его будущая супруга, специальные указы, по которым их (гостей) должны были принять по – царски, да так, “ как если бы приехал он сам собственной персоной”62.

Прибыла Марина Мнишек к Москве к 20 – м. числам апреля. Самое подробное описание прибытия невесты Марины в Москву есть у Конрада Буссова. В его сочинении указываются такие подробности, которые не встречаются у других авторов. Например, невеста Марина “праздновала свою Пасху с отцом, братьями, другими бывшими с ней родственниками и со всей свитой в замке Можайск, в 18 милях от Москвы”63, и что туда тайно приезжал Лжедмитрий. Происходило это 20 апреля, так как в его же сочинении сказано, что на четвёртый день после Пасхи, - а это было 24 апреля, (эту дату подтверждают и другие авторы) – в Москву заранее приехал отец невесты, воевода Сандомирский.

К этому времени, в конце апреля, к Лжедмитрию I, согласно записям Жака Маржерета, начали поступать сведенья, что в волжских степях между Казанью и Астраханью “собралось около четырёх тысяч казаков (…), которые разбойничали вдоль Волги и говорили, что с ними находится молодой принц по имени царь Пётр, истинный сын императора Фёдора Иоанновича <…>, который родился около 1588 года и был тайно подменён”. У других авторов сведения об этом Петре упоминаются позже, так как сперва они описывали свадьбу и убийство Лжедмитрия I. Но все авторы без исключения считают этого Петра самозванцем, которого поставили казаки для оправдания своих грабежей.

1 мая состоялся въезд Марины Мнишек в Москву. Это было необычайно пышное зрелище, и руководил всей этой церемонией сам Лжедмитрий I. 8 Мая состоялось бракосочетание царя Лжедмитрия I и Марины Юрьевны Мнишек, “ и сразу после этого на неё был возложен венец царицы всея Руси”64.

После свадьбы начались празднества, на которых польские гости вели себя так своевольно, что народ жаловался на то Лжедмитрию, но он ничего и не хотел слышать об этом. Такие действия заставляли задумываться многих об истинности Димитрия. Тогда в отчаянье народ и бояре с князьями, которые тоже страдали от своевольности поляков, обратились за помощью к Василию Шуйскому, и тот сразу согласился помочь. Было решено убить Лжедмитрия I и поляков вместе с ним, но семью воеводы Сандомирского и его дочь Мерину Мнишек со слугами было решено оставить в живых. План было оговорено привести в действие рано утром по ударам в набат, пока все поляки будут спать. По замыслу заговорщиков, убийцы должны будут, после условного сигнала, бежать в Кремль с криком: “Поляки хотят убить нашего царя Димитрия”65, после чего должны были проникнуть к царю и убить его.

Тем временем празднования в честь свадьбы продолжались, а негодование народа всё возрастало с каждым днём. В течение нескольких дней празднования Лжедмитрий I совершил множество ошибок, которые предопределили его судьбу: “в субботу 10 мая, на третий день свадьбы, царь приказал приготовить в кухне всё по–польски и среди других кушаний – варёную и жареную телятину. Когда русские повара увидели это и рассказали всем, в царе стали сильно сомневаться, и русские стали говорить, что он, верно, поляк, а не московит”66. Это всего лишь одна из многих ошибок совершённая Лжедмитрием I. Были и другие, не менее противные народу действия. До самого момента бунта Лжедмитрию I приходили сведения, о предательстве, но он не уделял им должного внимания, а всего лишь незначительно увеличил охрану.

Утром, 17 мая 1606 года, рано утром, пока все польские гости спали, заговорщики ударили в набат и толпы людей, вооружённых кто чем, направились к Кремлю, побивая по пути поляков. Димитрий же был взят врасплох в своих покоях, и когда обо – всём догадался, то было уже поздно. Тем временем Фёдор Басманов пытался успокоить и вразумить народ, но у него это не получилось, и тогда заговорщики убили его и бросили во дворе. Далее, заговорщики, преодолев охрану, ворвались в покои царя, но его там не обнаружили. Димитрий, воспользовавшись тайным ходов, пытался скрыться, но упал с высоты примерно в 15 сажень и повредил себе ногу. После этого его отнесли во дворец, где сначала допрашивали, а потом умертвили. Затем, тело Лжедмитрия вынесли во двор и бросили рядом с телом Петра Басманова. Так закончилось правление Лжедмитрия I, длившееся почти 11 месяцев.

По окончании беспорядков, в результате которых погибло 2135 поляков и разворовано всё их имущество, было решено перевезти тела Петра Басманова и Лжедмитрия на базарную площадь, где оставили их лежать. “Затем туда были принесены стол и скамья, царя положили на стол, а Басманова поперёк на скамью перед столом, так что ноги царя лежали на груди Басманова”67. После, народ ещё несколько дней издевался над их телами. А спустя какое – то время “князь Иван Голицын, сводный брат господина Басманова, добился от других князей и бояр такой милости, что ему разрешили увезти и похоронить брата, который и был погребён 18 мая у церкви своего брата, близ Английского подворья”68. Тело Лжедмитрия I лежало на площади ещё три дня, после чего было решено вывезти его тело в “божий дом за Серпуховские ворота”69. Но там начали происходить непонятные вещи с телом Лжедмитрия I, которые длились несколько дней. Недолго думая, было решено сжечь тело Лжедмитрия I; “это и было сделано 28 мая, а пепел был развеян по ветру, так что ничего не осталось”70.

Но на этом история Лжедмитрия I не кончается. Многие иностранные авторы пишут, что Лжедмитрий I якобы остался жив, что он знал о готовящемся заговоре и заранее заменил свою персону каким – то похожим на себя немцем. Эти рассуждения есть в записях и у Конрада Буссова (непосредственного очевидца событий), и у Элиаса Геркмана, и у Арсения Елассонского, и у Исаака Массы, и других. Но сами свидетели и участники тогдашних событий в Москве, такие как Конрад Буссов, Исаак Масса и Жак Маржерет, настойчиво утверждают, что Лжедмитрий I не мог спастись, хотя у Исаака Массы есть сомнения на этот счёт, и что эта история со спасением была выдумана, чтобы объяснить появление Лжедмитрия II, о котором речь пойдёт дальше, но, а сейчас вернёмся к событиям, происходивших в Москве после убийства Лжедмитрия I и гостей поляков.

Для всех иностранцев, находившихся тогда в Москве, это было тяжёлое время, поскольку никто не знал, чего ждать дальше. По всему городу толпы бедноты бесчинствовали и грабили дома, в которых жили поляки. Тащили всё, что можно было унести: ценные вещи, платья, постельное бельё, лошадей и др.

Иностранцев повсюду притесняли, и из-за этого многие служилые иностранцы “стали просить отпустить их домой навестить родину”71, но на самом деле это была всего – лишь отговорка, чтобы уехать из страны и избежать возможной гибели.

Тем временем по всей стране начались волнения. Распространившиеся слухи о том, что Лжедмитрий I якобы остался жив, послужили причиной того, что многие города на границе с Татарией, которые ещё задолго до этого были снабжены различными припасами для войны, сразу же отпали от Москвы.

Князь Василий Иванович Шуйский 24 мая 1606 года был венчан на царство, “без ведома и согласия Земского собора, одною только волею жителей Москвы”72. Став царём, Василий Шуйский сразу же распорядился отправить посольство к королю польскому Сигизмунду III с дарами и разъяснениями по поводу происшедшего в Москве. Здесь точных сведений о дальнейшей судьбе послов нет, поскольку: одни утверждают, что они вернулись с хорошими вестями (Конрад Буссов), другие, что их приняли холодно и заточили в тюрьму (Исаак Масса).

Все оставшиеся в живых поляки были отправлены по тюрьмам в разные города и крепости. Воевода сандомирский со своей дочерью и всей роднёй был заключён в Ярославле.

Василий Шуйский в сложившейся обстановке стремился упрочить своё положение, в связи с чем отправил посольства в Крымское ханство и Швецию, в которых сообщал о происшедшем перевороте и убийстве Лжедмитрия I, и о том, что он готов продлить все существовавшие ранее мирные договора.

Решив успокоить народ от всяких сплетен о якобы спасшемся Лжедмитрии I, который по слухам находился в Польше и готовил новую армию для отвоевания престола, и убедить их, что он не истинный, а самозванец, Василий Шуйский “послал 30 июня в Углич вырыть труп настоящего Димитрия, убитого там в детстве, пролежавшего в земле 17 лет и давно истлевшего, перевезти его в Москву и похоронить в той же церкви, где лежат прежние цари”73. Иностранные авторы повествуют о том, что Василий Шуйский в заранее приказал убить мальчика, похожего на Димитрия, положить его в новый гроб и закопать в Угличе. Когда якобы убиенного Димитрия откапывали, то достали этого мальчика, и все дивились, что он нетленен. Его отвезли в Москву, чтобы перезахоронить. Там он был хорошо встречен, и со всеми почестями и церемониями положен в Архангельском соборе. Было объявлено, что мощи Димитрия могут исцелять болезни, и к нему началось паломничество. Это мероприятие иностранные авторы описывают очень холодно и с недовольством, так как видят в этом всего лишь язычество и идолопоклонничество. К мощам были допущены люди, которые якобы были слепы, немы и глухи, но на самом деле они были подосланы самим Василием Шуйским. Постепенно народ распознал это лжеисцеление, да так что очевидец событий Конрад Буссов пишет, что “даже дети стали замечать, что это только чистый обман и подлог”74.

Тем временем начались боевые действия. В города, верные Лжедмитрию II, стекались войска. Шуйский, видя нарастающую угрозу, начал созывать войска в Москву и готовиться к осаде. Также на подавление непокорных городов Василий Шуйский посылал войска, но они проигрывали битвы и возвращались, ни с чем.

А меж тем приходили сведения, что Лжедмитрий укрылся в Польше. Иностранцы, повествовавшие о Смуте, не имеют общего сведения на счёт того, кто этот новый Лжедмитрий, кроме тех, кто считает его спасшимся Лжедмитрием I. Одни считают, что этим новым Лжедмитрием был специально наученный для этого учитель из белорусских земель, специально подысканный родичами Сандомирского воеводы (мнение Конрада Буссова), другие, что это какой – то польский шляхтич, пожелавший выдать себя за Лжедмитрия I ради обогащения.

Теперь этот новоявленный Лжедмитрий II действовал по договорённости с польским королём Сигизмундом III. Когда тот вторгся в пределы Московии и начал осаду Смоленска, Лжедмитрий II отправился в верные ему города, собирать войска для войны с Василием Шуйским.

До своего прибытия в Россию, этот Лжедмитрий II послал воеводой в верные ему территории Ивана Исаевича Болотникова. Иностранные авторы достаточно интересно рассказывают о личности этого нового воеводы, и о том, как он оказался в лагере Лжедмитрия II. У всех у них одинаково повествуются события жизни Ивана Болотникова, но есть и расхождения в том, при каких обстоятельствах и как произошла встреча Болотникова с Лжедмитрием II. По записям Буссова, Иван Болотников, находясь в германских землях, услышал о чудом спасшимся Димитрии и приехал к нему на службу. Лжедмитрий II, в личной беседе, узнал всё о нём и, распознав его военные таланты, назначил главным воеводой, за место себя, и направил в Путивль с подтверждающим письмом. В сочинении же Элиаса Геркмана мы можем увидеть совершенно другой сценарий событий. Там Иван Болотников познакомился с Лжедмитрием II не в Польше, а в Московии в Ярославле. Произошло это так: Однажды Болотников попал на пир к Марине Сандомирской, которые она часто устраивала, напился и заснул под лавкой. Когда он проснулся, то никого уже не было, и Болотников начал искать, как выйти. Его схватили стражи и допросили. После он был отведён к Марине Сандомирской, которой и рассказал всю свою историю. Она, выслушав его, предложила ему стать главным воеводой, и тот согласился. И тогда она спросила его, знает ли он Димитрия, на что Болотников ответил, что он никогда его не видел. Тогда Марина указала на человека, который стоял рядом, и сказала, что это и есть Димитрий. Болотников подошёл к нему и принёс присягу на верность.

Эти сведения Элиаса Геркмана всё – таки трудно считать достоверными, поскольку они противоречат логическому смыслу.

Так появился Иван Болотников в пределах Московского государства, и начал свою военную деятельность. Первоначально Болотников остановился в Путивле, где сообщил горожанам, что царь Димитрий жив и что он скоро к ним прибудет. На основании данного ему ранее письма Болотников был провозглашен главным воеводой. Первым делом он отправился с 12 000 ратников в Москву к Истоме Пашкову, стоявшего тогда у стен города и участвовавшего в стычках с врагом.

Когда Иван Болотников подошёл к Москве, он потребовал что бы другой воевода Истома Пашков освободил место для его войска, поскольку он является главным воеводой.

Это событие очень сильно задело Пашкова, и из – за этого он принял решение предать Болотникова и переметнуться к Шуйскому. Произошло это в заранее оговорённое время, когда Василий Шуйский вывел из Москвы 100 000 ратников на генеральное сражение с восставшими. Иван Болотников пошёл на сражение, рассчитывая, что его поддержит Пашков. Но этого не случилось, Пашков, не только не поддержал Болотникова, но даже напал на него, что и предопределило исход сражения.

Поверженный Болотников отправился в Калугу, где было много разных припасов, и начал готовиться к осаде, которая началась в середине декабря 1606 года и продолжалась до конца мая 1607 года.

Тем временем Пётр Фёдорович или Лжепётр, по приглашению и просьбе Шаховского Григория Петровича, “собрал 10 000 человек”75 и отправился с ними в Путивль, но по пути остановился в Туле, где было значительное количество всяких припасов. Этот Лжепётр, как предполагают зарубежные авторы, был использован Шаховским как запасной вариант в случае если что – то пойдёт не так с Лжедмитрием II. Этого мнения придерживаются и Конрад Буссов и Юхан Видекинд.

Но вернёмся к Лжепетру и Болотникову. “13 мая 1607 года Лжепётр послал своё войско из Тулы, чтобы вызволить людей своего родственника Димитрия, которых так долго осаждал в Калуге враг Шуйский”76. Василий Шуйский, понимая всю опасность ситуации, выслал ему на встречу несколько тысяч воинов. Встретились эти войска у реки Пчельни. Отряды Шуйского были побиты и вернулись обратно в лагерь под Калугу. Болотников, узнав о поражении войск Шуйского, напал на его лагерь следующим утром, и, как пишет Буссов, заставил их “в сильном страхе и ужасе бежать в Москву, совсем очистить поле боя”77. После этого Иван Болотников со своими войсками отправился в Тулу к Лжепетру. Этим и воспользовался Василий Шуйский, желая уничтожить всех этих начальников, “которые были зачинщиками всего и от которых пошли все беды”78. Но Болотников был заранее предупреждён своими лазутчиками об этом и выслал ему на встречу войска. Произошла ожесточённая битва, в которой войска Шуйского чуть не были разгромлены, но из – за предательства воеводы Телетина с 4000 солдатами, которые перешли на сторону противника и тем самым решили исход боя. Болотников отошёл с войсками в Тулу, а Шуйский приступил к его осаде. Осада эта была очень мучительна для осаждённых. Помимо того, что Шуйский подтягивал новые войска, с целью полного и прочного окружения города, он ещё и устроил запруду в реке, из – за чего жители города были по колено в воде, а войны не могли делать вылазок. Осаждённые долго держались, но всё равно настал момент, когда стало понятно, что невозможно будет сопротивляться дальше, да и запруда на реку Упе заметно ускорила сдачу города. Иван Болотников и Лжепётр сдали город на условии, что Василий Шуйский сохранит всем жизнь, как он и обещал. Болотников и Лжепётр сдались Шуйскому, и он, по словам Конрада Буссова, поступил с ними так, “обычно держат клятвы такие люди”79: “Князя Петра … он приказал вздёрнуть на виселицу в городе Москве. Болотникова он отослал оттуда в Каргополь, приказал продержать его там некоторое время в темнице и, в конце концов, выколоть ему глаза и утопить”80.

Так закончилась история одного из полководцев Лжедмитрия II, Ивана Исаевича Болотникова. В российской историографии личность Болотникова занимает видное место. Основные исследования истории и значения этого человека проводились в советскую эпоху, в меньшей степени в дореволюционную и современную. Советские историки, исследовавшие записки иностранцев о Смуте, писали о Болотникове как о предводителе народных масс против их угнетателей. Менее всего этой позиции придерживались историки дореволюционные и нового времени. Такой историк исследователь как Алпатов М. А. в своей работе “Русская историческая мысль и Западная Европа” исследуя записки иностранцев о Смуте в России в начале XVI века, важное внимание уделяет данным о Болотникове, говорит о том, что авторы не в полной мере понимали происходящие события. Но согласно изученным данным иностранцев о Смуте можно сказать, что Иван Болотников вовсе и не был предводителем какой – либо классовой борьбы, а всего лишь на всего являлся предводителем войска Лжедмитрия II, и выполнял его приказы и поручения. Такая ситуация более характерна для гражданской войны, поскольку в войне участвовали все слои общества, и даже в войсках Болотникова присутствовали люди из знатных родов.

Тем временем ситуация обострялась. В Московию в начале лета 1607 года вторгся Лжедмитрий II с новыми войсками из Польши и украинских степей. Он пытался отправиться к Туле, чтобы освободить осаждённых, но после того как узнал, что от него отпал несколько городов к Шуйскому, решил не рисковать. Так прошёл до конца 1607 год, ни кто не принимал каких – либо активных действий. Зимой 1608 года “выпал такой глубокий снег, что в эту зиму противники не могли ничего предпринять в поле друг против друга, но всё же они сталкивались иногда”81.

Произошло также обострение отношений с Речью Посполитой. В войска Лжедмитрия II стали так же приходить и польские паны, для того чтобы отомстить за своих родственников и друзей. По словам Исаака Массы – началось такое же бедственное состояние “подобное тому, которое было, когда Димитрий (Лжедмитрий I) вступил в страну”82. Так продолжалось до лета 1608 года. Лжедмитрий II с боями продвигался к Москве, и уже 1 июня он был на подступах к ней. Василий Шуйский приказал вывести свои войска в лагерь рядом с городом, чтобы там дать бой врагу. Но Лжедмитрию II так удалось обмануть московитов, что рано утром 24 июня они были застигнуты врасплох и разгромлены. 29 июня 1608 года Лжедмитрий II разбил большой лагерь в Тушино, в 12 верстах от Москвы.

В это же время в Москву прибыл польский посол с письмами от короля. В этих письмах король Речи Посполитой заявлял, что за великое бесчестие, нанесённое королевскому послу, за разбой, учинённый над королевскими слугами он “принужден по настоянию своих подданных и чинов за это отомстить 145”. В Москве весь народ был напуган, ожидая мести Димитрия.

Видя столь ужасное положение, Василий Шуйский решил просить помощи у шведского короля Карла IX. Хотя Пётр Петрей предлагал ранее помощь от лица короля Швеции, но Шуйский тогда отказал, рассчитывая справиться своими силами. Теперь же он сам просил помощи. С этой целью в Новгород был направлен Михаил Васильевич Скопин – Шуйский, чтобы заключить договор, по которому шведский король предоставлял русскому царю в пользование войска, но на определённых условиях. Также Шуйский решил предпринять ещё одно действие – предложил отцу царицы Марины Мнишек уехать со всей своей семьёй в Польшу, на условии, что они “не поедут к врагу и не причинят опять какого – либо зла России”83. Сандомирский воевода Юрий Мнишек с радостью согласился на такое предложение. Согласно записям Конрада Буссова, их скоро снарядили в дорогу и отправили из Москвы “по дальней окольной дороге, чтобы они не попали к врагу”84. Но “когда об этом стало известно Димитрию второму, он отрядил несколько тысяч человек, которые должны были спешно выступить, чтобы перехватить царицу и ее спутников на дороге. Когда они встретились, московиты обратились в бегство, кроме воеводы, который остался при царице. А царицу вместе с ее отцом и со всеми находящимися при них поляками, не причинив им никаких обид, ратники, посланные Димитрием вторым, доставили в Тушинский лагерь под Москвой”85. Марина Мнишек ещё до приезда в лагерь узнала о том, что её там ждёт не тот Димитрий, за которого она выходила замуж, а совсем другой. Поэтому ей пришлось притвориться, что она рада встрече, также как её отец и братья.

Между войсками Василия Шуйского и Лжедмитрия II происходили постоянные стычки с разным успехом, но в основном перевес был на стороне Лжедмитрия, так как на его стороне воевало также множество польских панов со своими войсками. Но эти польские войны пришли с ним не только из – за своих убитых или заключённых родственников в Москве, многие из них оказались здесь из – за поражения в рокоше, и решили бежать из своей страны и попытать удачу в Московии. Лжедмитрий II, видя, что просто так Москву ему взять не удастся, он приказал польскому пану Яну – Петру Сапеге, осадить и взять Троице – Сергиев монастырь, через который в Москву поступало продовольствие. Осада была долгая и мучительная, но каких – либо серьёзных результатов осаждающим добиться не удалось.

Тем временем, пока у Москвы происходили сражения, в Новгороде Великом собирались войска, как с русской стороны, так и со стороны шведов, обещавших помощь в борьбе с самозванцами. Эти войска отправились под общим командованием Михаила Скопина – Шуйского. С большим успехом союзные войска продвигались к Москве, громя отряды противников, что вызвало среди военноначальников Лжедмитрия II несогласия между собой. А пока на Лжедмитрия надвигалась угроза с севера, на западе польский король Сигизмунд III в августе месяце 1609 года пошёл войною против Московии, осадил Смоленск и всё глубже проникал в страну. Здесь то и произошло столкновение интересов Сигизмунда III и Лжедмитрия II. Конрад Буссов сообщает, что под конец декабря 1609 года Сигизмунд III отправил посольство в Тушинский лагерь, но не к Лжедмитрию II, а к “главному польскому князю Роману Рожинскому и к польскому рыцарству”86. Это посольство доставило обращение короля Сигизмунда III к войску, основное содержание которого сводилось к тому, что все поляки, служащие у Лжедмитрия, будут прощены и им вернут всё, чего они лишились после рокошанского бунта, если они схватят и привезут того кому они присягнули на верность и служат и который называет себя Димитрием, но на самом деле не Димитрий. Лжедмитрий II насторожился, почему к нему уже четыре дня посольство не просило у него аудиенции. Но однажды он услышал от пьяного Рожинского оскорбительные ругательства в свой адрес, и по их содержанию понял, что здесь ему несдобровать. Поэтому 29 декабря 1609 года Лжедмитрий II, переодевшись в крестьянское платье, вместе со своим шутом тайно уехал из лагеря на навозных санях. Отравился он в Калугу, где был радостно принят 17 января 1610 года.

А тем временем к Москве с победными боями направлялись объединённые русско – шведские войска. Иностранные авторы без сомнения видели в этой силе спасение Московии. Но, не смотря на все прекрасные действия этой армии, иностранные авторы очень нелицеприятно описывали отношения внутри армии, как среди командования, так и среди простых солдат. Естественно, что самой ужасной критике были подвергнуты московитские солдаты, а на недостатки и прегрешения иностранных служащих мало обращалось внимания. Вся эта армия продвигалась к Москве. В лагере Лжедмитрия II, тем временем, начался мятеж. Выделилось две группы бунтующих: те, кто хотел отпасть к польскому королю, и те, кто хотел остаться с Лжедмитрием. Согласно записям Юхана Видекинда, очень важное значение в этом раздоре сыграла Марина Мнишек. Она умело вела интриги с польским королём и подговаривала многих восставших держать или перейти на сторону Лжедмитрия II. Когда к Москве подошли войска Скопина – Шуйского и Делагарди, в тушинском лагере начались волнения среди солдат, и было принято решение ночью с 6 на 7 марта, собрав свои вещи, отправиться одним к польскому короля, а другим к Лжедмитрию II и сжечь лагерь.

Войска победителей зашли в Москву и были торжественно встречены Василием Шуйским. Солдаты получили обещанное вознаграждение, и погрузились в праздную жизнь, в которой отличились особенно иностранцы, и даже иностранные авторы укоряют их за это. Поскольку Скопин – Шуйский приобрёл большую популярность у широких слоёв населения, что в свою очередь привело к зависти его старшего брата Димитрия Шуйского и, подозрениям со стороны Василия Шуйского, который подозревал, что он захочет сместить его с трона. Как свидетельствуют записи Буссова и Видекинда, Скопин – Шуйский был предательски убит Василием Шуйским посредством отравления ядом. Новым командующим над войском был назначен Димитрий Шуйский.

В начале июня 1610 года Делагарди вывел свои войска из Москвы для борьбы с врагом. В это же время активизировал свои действия Станислав Жолкевский, талантливый польский воевода. Ему удалось взять в осаду войска воеводы Валуева, что потребовало срочного вмешательства объединённых русско – шведских войск. Когда эти объединённые войска подошли к Можайску 23 июня, Жолкевский узнал об этом и выдвинулся им на встречу. 24 июня произошло сражение между этими войсками. Иностранные авторы не имели общего мнения о том, как началось сражение: то ли Жолкевский напал на лагерь московитов рано утром и застал их всех врасплох, или сражение началось без каких – либо особенностей. В этом сражении русско – шведские войска потерпели сокрушительное поражение. Иностранцы не располагали точными сведениями о том, кто виноват в поражении. Одни сваливали вину на русских, которые якобы бежали с поле боя, другие, что виноваты иностранцы, которые передавались к Жолкевскому. В дальнейшем, после проигранного сражения, русские бояре с войсками отправились в Москву, а Делагарди с оставшимися у него солдатами и наёмниками отправился к Новгороду Великому.

Тем временем Жолкевский не упуская случая, направился к осаждённому Валуеву и заявил, что к нему на помощь никто не придёт. Тот, понимая всю безвыходность его положения, решил сдаться и перейти на сторону польского короля.

Такие результаты очень обеспокоили народ в Москве, который боялся новой осады. Поэтому в Москве зародился новый заговор, целью которого было свержение Василия Шуйского с престола. По записям Буссова, заговор составили три знатных боярина, которые, по его мнению, “уже давно были заодно с Жолкевским и совсем ополячились”87. Это были – Захарий Ляпунов, Михаил Молчанов и Иван Ржевский. “Они взошли 14 июля на Лобное место и, созвав весь народ стали с сокрушением говорить о бедственном и тяжком положении Московской земли”88. Выступавшие на этом сборе бояре обвиняли Василия Шуйского с его роднёй во многих нынешних бедах, происходящих в стране. И было решено “свергнуть Шуйского и с единодушного одобрения всех сословий избрать другого царя, который был бы предназначен для этого и дан Богом”89. Шуйского схватили в Кремле и насильно постригли в монахи.

На следующий день множество московского народа из разных сословий собралось обсудить, кого избрать новым царём. В иностранных источниках есть несовпадение мнений на счёт того, где происходил сбор людей – на городской площади или на поле за городом. Долго шли разговоры о том, кого из знатных вельмож избрать царём, но решения принято не было. Тогда из толпы вышло несколько людей, которые начали говорить, что: “в самом высоком сословии князей нет никого, кто мог бы похвалиться и сказать, что он выше и знатнее, чем кто-либо другой. Если мы сейчас выберем одного из них царем земли нашей, другие тотчас же начнут его ненавидеть и тайно преследовать, ибо никому не охота кланяться и подчиняться себе равному, в чем мы сами наглядно убедились на примере Бориса Федоровича Годунова. Если бы его не считали недостойным такой чести и оставили его при короне и скипетре без преследования, то нынешние несчастья и бедствия не постигли бы нашу землю. Поэтому мы полагаем, что разумнее будет избрать совсем чужого вельможу, который был бы прирожденным государем по отцу и по матери и не имел бы себе равного в нашей земле. Ему должны будут по справедливости покоряться и повиноваться как вельможи нашей земли, так и мы, остальные. Что касается теперешнего Димитрия, то всякому хорошо известно, что он вор, обманщик и прельститель, что он был в Белоруссии школьным учителем и слугой у попа и что ему больше приличествуют вместо короны и скипетра виселица и колесо. Если теперь все вельможи в христианском собрании намерены согласиться на это, тогда нам нужно будет подумать об условиях, при которых мы проведем эти выборы, и на что обратить особое внимание, для того чтобы мы остались при своих правах, обычаях и нравах, при своем богослужении и т. д. и нам не навязали бы никаких новшеств, а также — на что еще нужно и желательно обратить внимание для блага нашей земли и всех нас. Пусть вельможи незамедлительно объявят нам, что они, по их лучшему разумению, думают об этом90. Но у Юхана Видекинда есть своя точка зрения по этому поводу, – московский народ, по его мнению, не сам пришёл к кандидатуре принца Владислава, а идею его избрания на московский престол им предложил Жолкевский. Так или иначе, решение об избрании Владислава на московский престол было одобрено всеми сословиями. На следующий же день с Жолкевским было заключено перемирие и, отправлены послы к польскому королю с сообщением, что “они готовы избрать своим царём его сына Владислава”91, и просьбой одобрить это решение. Польский король Сигизмунд III был не против. Он направил к Жолкевскому своего доверенного человека, который сообщил ему, что король дал ему права и полномочия вести переговоры с московитами. В первую очередь польский король приказал Жолкевскому разобрать с московитами два важных пункта переговоров – что сын его величества ни в коем случае не перекрестят, не обратят в московитскую веру, что при его дворе будут и поляки, ибо одним русским его королевское величество не может доверить своего сына. В свою очередь, русским оставят и сохранят в неприкосновенности их религию, нравы, обычаи, законы и суд. Московиты согласились на эти условия, и когда обе стороны принесли взаимные клятвы, что выполнят условия своих сторон, между ними начались мирные отношения. Между Московией и Польшей установился мир, и не велось более боевых действий. Теперь же вернёмся к судьбе Лжедмитрия II.

Узнав о том, что народ Москвы заключил с поляками мирное соглашение и пригласил на царствование их принца, он пришёл в ярость и негодование, поскольку начал понимать, что у него нет более перспектив завоевать царский престол. В связи с этим он начал сильно злиться на всех иностранцев, которые находились у него на службе или жили на подвластных ему территориях. Многие из них были убиты. Но хуже всего досталось полякам. Их Лжедмитрий II приказал своим людям вылавливать и приводить к нему. Так или иначе всех их ждала смерть. Всё это выполняли его верные татары. Но не всё было так просто. Однажды с Димитрием произошёл такой случай, – к нему пришёл ложный донос от сына “татарского царя касимовского”92, что якобы его отец собирается от него отделиться и уехать в Москву. Лжедмитрий II, не разбираясь в чём дело, сразу же приказал тайно бросить этого татарского царя в Оку и утопить. “Когда об этом жестоком убийстве узнал татарский князь Петр Урусов, он сильно рассердился на Димитрия и на сына утопленного татарского царя, который был источником предательства против собственного отца и не мог отрицать, что явился причиною его смерти. Этот Урусов решил подкараулить его ночью в Калуге и убить, когда он выйдет от царя и поедет домой. Но ему повстречался другой знатный татарин, по платью и по внешности очень похожий на того, и он снес ему своей саблей голову. Димитрий, которому донесли об этом и подали жалобу на князя Петра Урусова, велел бросить его в тюрьму, несмотря на то, что очень его любил (за то, что он очень хорошо знал дороги на Астрахань). Приказал он посадить за приставов еще и 50 других татар и сильно помучить их несколько дней. Но затем он снова вернул им свою милость, восстановил всех в прежней службе и снова стал доверять им точно так же, как прежде ”93. Это то и сыграло с Димитрием в будущем злую шутку. Через два месяца, 11 декабря 1610 года, Димитрий, как и всегда, выехал со своей татарской охраной, в которой был и Пётр Урусов, на охоту. Не успел он далеко отъехать от города как Пётр Урусов, воспользовавшись благоприятным моментом, подъехал к нему и выстрелил из него из ружья, и выхватив саблю, снёс ему голову, и сказал при этом: “Я научу тебя, как топить в реке татарских царей и бросать в тюрьму татарских князей, ты ведь только ничтожный, дрянной московит — обманщик и плут, а выдавал себя за истинного наследника страны, и мы преданно служили тебе, вот теперь я и возложил на тебя ту самую наследную корону, которая тебе подобает”94. После этого убийства тело Лжедмитрия II доставили в Калугу к Марине Мнишек. Так закончились жизнь и деяния Лжедмитрия II. После этого происшествия Марина Мнишек вместе с Иваном Заруцким и своим новорождённым сыном Иваном уехала в Астрахань.

Но вернёмся к ситуации в Москве. Тем временем как московский народ дожидался вестей о прибытии их нового царя, польские солдаты понемногу, небольшими группами, проникали в город и селились в нём под предлогом большей уютности, нежели в их лагере. Так постепенно в Москву перебралось около 5000 польских солдат и 800 иноземцев. Эти солдаты всё более обустраивались в городе; иноземные солдаты поселились в стольницкой крепости, а поляки в посаде внутри стены. Обосновавшись в городе, Жолкевский отправился к польскому королю, а за место себя оставил в городе наместником Александра Гонсевского. В результате этого заселения в их руках оказалось много пороха и пуль, принадлежавших московитам. Так как солдаты поселились в Москве, им выплачивалось жалование из казны, из – за чего она быстро скудела и, это приводило в негодование народ. Постепенно поляки стали вести себя более нагло, и народ стал относиться к ним с ещё большим недоверием. Согласно очевидцу событий, Конраду Буссову, поляки сами вызывали недоверие народа, но согласно сведениям Юхана Видекинда, Яков Делагарди посылал московскому народу письма, в которых предупреждал народ, что их ждет, в случае если поляки будут у них править. Ситуацию подогревало и то обстоятельство, что польский король Сигизмунд III не стремился отправлять своего сына Владислава на московский престол. Версий по поводу, почему он этого не делал, существуют разные. По одним, Сигизмунд III хотел, чтобы московиты приносили присягу не только его сыну, но и ему самому. И это, в свою очередь, вызвало недовольство московского народа. По другим, что польский король и не собирается пускать своего сына на московский престол и укреплять страну, а только опустошить её до конца. Это ещё более могло обеспокоить и ожесточить народ. Но, так или иначе, в Москве начали происходить события, которые очень сильно повлияли на дальнейшую судьбу страны. Поскольку приезд принца Владислава задерживался, народ приходил в негодование, и всё более сторожился поляков, спрашивая их, почему так происходит. Они не могли ничего ясно объяснить, только говорили, что надо подождать, что принц задерживается.

Но в Москве уже происходили необратимые изменения в отношениях между поляками и московитами. Как повествует Конрад Буссов, очевидец событий, московский народ начал открыто проявлять недовольство к полякам, говоря им: “Эй, вы, косматые, — говорили московиты, — теперь уже недолго, все собаки будут скоро таскать ваши космы и телячьи головы, не быть по-иному, если вы добром не очистите снова наш город”95. Помимо этих заявлений, полякам приходилось на рынке платить двойную цену за все товары. Это в свою очередь и послужило поводом к беспорядкам и восстанию.

Однажды 13 февраля 16111 года несколько польских дворян поручили их слугам купить овса на хлебном рынке. Когда один из слуг оплатил товар по такой же цене, как и московит, торговец сказал ему, чтобы он заплатил в двойне, а если нет, то пускай убирается. Слуга на это не согласился и, в порыве гнева, вынул свою саблю и начал угрожать торговцу, тогда прибежала толпа московитов в 40 – 50 человек и убила этих слуг. Другие слуги, увидев это, бросились к конной польской страже, рассказали, что случилось, и попросили их защиты. Польские конники ринулись в толпу московитов, “убили 15 человек и прогнали весь народ с рынка”96. Тогда Гонсевский выступил на главной площади перед народом с речью, убеждая их успокоиться и не творить более подобных дел. Тогда между ним и толпой началась перепалка, в которой московский народ не на шутку был готов приступить к восстанию. Но Гонсевскому удалось утихомирить народ, сказав, что у них ничего не получится.

Прошло несколько недель, напряжённость и негодование всё ещё сохранялись. Однажды народ потребовал, чтобы поляки немедленно убирались и выдали им нескольких знатных вельмож, которые, по их мнению, были виновны в том, что они предали свою страну и сделали так, что на московский престол был избран Владислав. “В ответ на это господин Борковский, главный начальник немцев и иноземцев, приказал немедля начать бить в барабаны и поставить мушкетеров под ружье. Это испугало московитов, около 3000 которых столпилось в Кремле, собираясь бунтовать, и они живо убрались из Кремля. Солдаты уже хотели закрыть ворота Кремля и напасть на клятвопреступных русских, они охотно вцепились бы в них, но начальник не допустил до этого”97. Все разошлись, но из этого стало ясно, что в скором времени можно будет ожидать чего угодно.

Однажды военноначальник и полковники польских войск запретили людям Москвы праздновать Вербное воскресение, опасаясь их бунта. Но это действие само чуть не стало причиной оного. Сторонам всё – таки удалось придти к компромиссу: московскому народу позволили провести свой праздник, но польские войны и наёмники находились на стороже и при полном вооружении. Тогда то, в этот же день, был раскрыт заговор, согласно которому московский народ собирался поставить на улицах Москвы препятствия, которые ограничили бы передвижение по городу польских конников – основной силы польских воинов, находящихся у них. Всем войнам, со всем своим имуществом, было велено собраться в Кремле. Тогда московский народ понял, что их планы раскрыты, и на следующий день начал истреблять тех, кто не успел перебраться в Кремль. Начались боевые действия. Московиты, не смотря на своё численное превосходство, не смогли победить польские войска, и после нескольких поражений оставили город на разграбление. Польские войны и иностранные наёмники грабили город и удивлялись богатством его жителей, брали не всё, что ценно, а только лучшее, поскольку всего было много. В это время они праздновали и не знали меры ни в еде, ни в питье, поэтому, многие хорошие запасы просто не использовались и были позже уничтожены пожаром. Пожар этот произошёл по причине, того, что польские войска подожгли город, когда отступали в Кремль от войск первого ополчения под предводительством Прокопия Петровича Ляпунова. В дальнейшем, зажатые в Кремле войска испытывали острую нужду в провианте, и их ряды сольно поредели. Но однажды Яну – Пётру Сапеге удалось пробраться через город к Кремлю и доставить полякам продовольствие, но его было не так много, как хотелось. А в это время в первом ополчении начались неурядицы и раздоры, которые привели к распаду ополчения. Положение осаждённых поляков улучшилось, но ненадолго. К скорому времени у стен Москвы появилось новое, второе ополчение из Ярославля. Возглавляли её Кузьма Захарьевич Минин и Дмитрий Михайлович Пожарский. Им удалось заново блокировать поляков в Кремле и, не допустить к ним подкрепления с провиантом, которое возглавлял Карл Хоткевич. Польские солдаты были безнадёжно окружены и постоянно обстреливались артиллерией, но всё равно держались стойко, пока стало совсем не смочь. И тогда было заключено перемирие, по которому поляки сдавали крепость взамен на жизнь.

Но не так всё было радужно, поскольку на западе польский король Сигизмунд III захватил много земель и взял город Смоленск. На Северо – Западе ещё с 1609 года продолжалась шведская интервенция, которую возглавлял Яков Делагарди. Ему уже удалось захватить много городов, в том числе и Новгород.

Всё это было очень печальным для страны, но всё – же жизнь постепенно налаживалась. На московский престол был избран новый царь – Михаил Фёдорович Романов. Именно с этим событием иностранные авторы, писавшие о Смете в России в начале XVII века, связывают её окончание, не смотря на то, что ещё продолжались войны.

Итак, подводя итоги можно сделать вывод, что весь ход Смута в России в начале XVII века, не так уж однозначен. В этот период происходило много разных событий, важность которых невозможно переоценить. Но, так или иначе, практически все эти события несли негативный характер для России. И большинство иностранцев считает, что виновниками этих событий являлись сами московиты, а сами иностранцы жертвами или же посредниками в их делах.

Глава III. Завершение Смуты и её итоги

Итак, как говорилось ранее, иностранцы считают завершением Смуты избрание нового царя Михаила Фёдоровича Романова 13 марта 1613 года. Но ситуация в стране оставалась по-прежнему ужасающая: продолжались войны с Польшей и Швецией. Несмотря на то, что с Польшей был заключён мир, в 1617 году началась новая война, инициатором которой был принц Владислав, боровшийся за обещанный ему престол. Война со Швецией продолжалась до 1618 года и, закончилась подписанием мира и потерей части территорий, также как и в войне с Польшей.

Страна была разорена до крайнего предела. У Конрада Буссова есть даже приблизительная оценка этого разорения: “Вред, причинённый России пожарами, так велик, что на опустошённых местах можно вполне поместить 4 или 5 Лифляндий. В этой семилетней войне убито больше 600 000 московитов, состоявших в их списках в то время, когда я ещё был там, не считая тех, которые в разных местах были тайно умерщвлены и спущены под лёд или брошены в воду, а скольким им ещё придётся заснуть на сырой земле раньше и прежде, чем они снова обретут прочный мир”98.

Царь новой избранной династии твёрдо отстаивал свои права на престол. Ему в течении долгого времени удалось отстоять эти права у польского и шведского принцев, а также ликвидировать возможную угрозу со стороны Марины Мнишек и её малолетнего сына Ивана, которого, как предполагается, некоторые бояре хотели провозгласить законным царём Московии ради своих выгод.

Итак, Смута в России завершилась. Несмотря на то, что очень многим авторам – иностранцам она принесла много несчастий и печали, они всё же желают, чтобы страна пришла в упокоение и, на ней возобновился мир. Это в дальнейшем и случилось.

Заключение

Проведя исследования по поставленным вопросам, я пришёл к следующим выводам:

1.         Иностранцы определили началом Смуты в России вторжение в её пределы войск Лжедмитрия I. Касательно причин, вызвавших Смуту, авторы не имеют общего мнения, но практически каждый из них, в той или иной степени, указывает причиной, вызвавшей Смуту, – убийство Борисом Фёдоровичем Годуновым царевича Димитрия.

2.         Перед самым началом Смуты, иностранные авторы отмечают превосходную внешнеполитическую обстановку. Говорят о прекрасных взаимоотношениях с соседями и, это было в дальнейшем подтверждено тем, что ни одно соседское государство, в период царствования Бориса Фёдоровича Годунова, не вмешалось во внутренние дела России. Но гораздо хуже обстояли внутриполитические дела. В стране недавно закончился голод, который унёс невероятно много человеческих жизней, и серьёзно пошатнул доверие народа к государству, а именно к царю, знатным вельможам и боярам. Это и послужило причиной того, что правительство Бориса Годунова не смогло эффективно противостоять вторжению Лжедмитрия I.

3.         Мнение иностранцев по поводу хода Смуты и основных её событий очень разнятся. Чаще всего их мнение о Смуте переплетается с мнениями о её причинах. Так как большинство из них говорит о том, что причиной Смуты стало кровавое восшествие Бориса Годунова на престол и греховная жизнь самих московитов, то сама Смута являлась наказанием Бога за эти грехи. Весь ход Смуты, ужасающе кровавый для России, они представляли себе как расплату за все прегрешения, которые ранее совершали московиты.

4.         Моментом, который ознаменовал завершение Смуты в России, иностранцы видели в избрании нового царя на московский престол – Михаила Фёдоровича Романова, не смотря на то, что в стране ещё продолжались кровопролитные войны со Швецией и Польшей. Результатом Смуты в России в начале XVII века иностранцы считали крайнее разорение страны, особенно её западных территорий, убийством многих сотен тысяч людей, потерей территорий и прочее.

Примечания

1.         Смута в Московском государстве: Россия начала XVII столетия в записках современников. – М.: Современник, 1989, стр. 196.

2.         Там же.

3.         Там же.

4.         Там же, стр. 196 – 197.

5.         Там же, стр. 197.

6.         Исаак Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997, стр. 466.

7.         Там же.

8.         Там же, стр. 467.

9.         Там же, стр. 468.

10.      Там же.

11.      Там же.

12.      Там же.

13.      Там же, стр. 469.

14.      Пётр Петрей. История о великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведённых там тремя Лжедмитриями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах, которую собрал, описал и обнародовал Пётр Петрей де Ерлезунда в Лейпциге 1620 года. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997, стр. 469.

15.      Там же, стр. 469 – 470.

16.      Там же, стр. 470.

17.      Там же.

18.      Там же, стр. 471.

19.      Конрад Буссов. Московская хроника 1584 – 1613 / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 462.

20.      Там же, стр. 462 – 463.

21.      Там же, стр. 463.

22.      Элиас Геркман. Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском, виновником которых был царевич князь Димитрий Иванович, несправедливо называемый самозванцем / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 463.

23.      Арсений Елассонский. Мемуары из русской истории / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 463.

24.      Там же, стр. 464.

25.      Там же, стр. 464 – 465.

26.      Там же, стр. 465.

27.      Видикинд Ю. История десятилетней шведско – московской войны / М.: Памятники исторической мысли, 2000, стр. 507.

28.      Арсений Елассонский. Мемуары из русской истории / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 185.

29.      Исаак Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997, стр. 69.

30.      Там же.

31.      Конрад Буссов. Московская хроника 1584 – 1613 / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 28.

32.      Там же, стр. 33.

33.      Там же.

34.      Там же.

35.      Исаак Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997, стр. 70.

36.      Конрад Буссов. Московская хроника 1584 – 1613 / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 39.

37.      Там же.

38.      “Записки” Жака Маржерета / Смута в Московском государстве: Россия начала XVII столетия в записках современников. – М.: Современник, 1989, стр. 215.

39.      Там же.

40.      Конрад Буссов. Московская хроника 1584 – 1613 / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 41.

41.      Там же, стр. 43.

42.      Там же, стр. 44.

43.      Там же.

44.      Там же.

45.      Исаак Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997, стр. 85.

46.      Там же.

47.      Там же.

48.      Там же, стр. 86.

49.      “Записки” Жака Маржерета / Смута в Московском государстве: Россия начала XVII столетия в записках современников. – М.: Современник, 1989, стр. 218.

50.      Исаак Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997, стр. 90.

51.      Там же, стр. 95.

52.      Там же.

53.      Арсений Елассонский. Мемуары из русской истории / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 180.

54.      Конрад Буссов. Московская хроника 1584 – 1613 / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 53.

55.      Там же.

56.      Там же.

57.      Там же.

58.      Там же, стр. 54.

59.      Там же.

60.      Исаак Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997, стр. 97.

61.      “Записки” Жака Маржерета / Смута в Московском государстве: Россия начала XVII столетия в записках современников. – М.: Современник, 1989, стр. 220.

62.      Конрад Буссов. Московская хроника 1584 – 1613 / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 56.

63.      Там же.

64.      Там же, стр. 60.

65.      Там же, стр. 59.

66.      Там же, стр. 60 – 61.

67.      Там же, стр. 74.

68.      Там же, стр. 75.

69.      Там же.

70.      Там же, стр. 76.

71.      Исаак Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997, стр. 128.

72.      Конрад Буссов. Московская хроника 1584 – 1613 / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 82.

73.      Там же, стр. 83.

74.      Там же, стр. 84.

75.      Там же, стр. 91.

76.      Там же, стр. 94.

77.      Там же.

78.      Там же.

79.      Там же, стр. 99.

80.      Там же.

81.      Там же, стр. 101.

82.      Исаак Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997, стр. 144.

83.      Конрад Буссов. Московская хроника 1584 – 1613 / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998, стр. 105.

84.      Там же.

85.      Там же, стр. 106.

86.      Там же, стр. 117.

87.      Там же, стр. 134.

88.      Там же, стр. 134 – 135.

89.      Там же, стр. 135.

90.      Там же, стр. 135 – 136.

91.      Там же, стр. 136.

92.      Там же, стр. 139.

93.      Там же.

94.      Там же, стр. 140.

95.      Там же, стр. 146.

96.      Там же, стр. 147.

97.      Там же, стр. 149.

98.      Там же, стр. 154.

Список источников и литературы

Источники

99.      “Записки” Жака Маржерета / Смута в Московском государстве: Россия начала XVII столетия в записках современников. – М.: Современник, 1989.

100.    Арсений Елассонский. Мемуары из русской истории / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998.

101.    Видикинд Ю. История десятилетней шведско – московской войны / М.: Памятники исторической мысли, 2000.

102.    Исаак Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997.

103.    Конрад Буссов. Московская хроника 1584 – 1613 / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998.

104.    Пётр Петрей. История о великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведённых там тремя Лжедмитриями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах, которую собрал, описал и обнародовал Пётр Петрей де Ерлезунда в Лейпциге 1620 года. / О начале воин и смут в Московии. –М.: Фонд Сергея Дубова. Рита – Принт, 1997.

105.    Элиас Геркман. Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском, виновником которых был царевич князь Димитрий Иванович, несправедливо называемый самозванцем / Хроника Смутного времени. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1998.

Литература

1.         Алпатов М. А Русская историческая мысль и Западная Европа (XVII – первая четверть XVIII века). М.: Наука. 1976.

2.         Конрад Буссов. Московская хроника. 1584-1613. М. – Л., АН СССР. 1961.

3.         Лимонов Ю. А. “История о великом княжестве Московском” Петра Петрея // Скандинавский сборник. Выпуск XII. Таллин. 1967г.