Синонимия русского и немецкого языков. Проблематика подбора, перевода и классификации синонимов на м...

Синонимия русского и немецкого языков. Проблематика подбора, перевода и классификации синонимов на м...

Приднестровский Государственный Университет им. Т.Г. Шевченко

Лингвистическое отделение

Кафедра общей лингвистики

 

Допущена к защите

«___»________ 1999г.

____________________

дек. Ковалёва Л.Г.

Курсовая работа

на тему:

«Синонимия русского и немецкого языков.  Проблематика подбора, перевода и классификации синонимов на материале романа

Г. Фаллады «Каждый умирает в одиночку».

 

 

 

Выполнил студент 202гр.

Вакарь А.М.

Научный руководитель кандидат филологических наук, доцент

Ковалёва Л.Г.

Тирасполь 1999

План:

1. Введение.

2. Синонимия современного русского языка.

§1. Из истории вопроса.

§2. Понятие о синонимах.

§3. Классификация синонимов.

3. Синонимия современного немецкого языка.

§1. Понятие о синонимах.

§2. Семантические отличия слов в синонимическом ряду.

§3. Классификация синонимов.

§4. Состав синонимического ряда.

4. Перевод – один из путей взаимодействия национальных культур и средство коммуникации.

§1. Общие проблемы перевода.

§2. Особенности перевода синонимов в синонимическом ряду.

5. Роман Г. Фаллады «Каждый умирает…».

6. Приложение.

7. Заключение.

8. Библиография.

1. Введение.

Синонимы – это слова одной части речи, которые обозначают одно и то же, но отличаются друг от друга оттенками лексического значения и употреблением в речи. Синонимы в языке образуют группировку слов и словосочетаний, носящую системный характер.

Синонимами называют слова с равным значением (М. Марузо), со сходным значением (Л. Р. Зиндер, Т. В. Строева), слова, обозначающие одно и тоже понятие или понятия очень близкие между собой (А.П. Евгеньева), слова с единым или очень близким предметно-логическим содержанием (К.В. Архангельская), слова, одинаковые по номинативной отнесённости, но, как правило, различающиеся стилистически (А.А. Реформатский), слова, способные в том же контексте или в контекстах, близких по смыслу, заменять друг друга (Л.А. Булаховский).

Целью работы является установление степени адекватности синонимов в романе Г. Фаллады «Каждый умирает в одиночку» на немецком и русском языке. Цель перевода – как можно ближе познакомить читателя, не знающего языка подлинника, с данным текстом. Перевести – это значит точно и полно выразить средствами одного языка то, что уже выражено средствами другого языка в неразрывном единстве содержания и формы.

Задачи работы:

1)  выявить состав синонимов в оригинале и тексте перевода;

2)  сопоставить синонимы оригинала и перевода;

3)  выявить степень целесообразности различных видов перевода на материале имеющихся синонимов.

Практическое значение проблемы:

Решение этих задач носит и практическое значение, так как начинающий переводчик должен самостоятельно уметь выявить синонимы в тексте, раскрывать их значение и передавать их экспрессивно-стилистические функции в переводе. Данная работа также может помочь при чтении романа Г. Фаллады «Каждый умирает в одиночку» на немецком языке (перевести синонимы с немецкого на русский).

Объект исследования:

Синонимы, встречающиеся в Г. Фаллады «Каждый умирает в одиночку». Для анализа использован приём сплошной выборки. Было выписано и проанализировано 65 синонимов. Синонимы отражают национальную специфику языка, его самобытность. Так как синонимы выделяются своими функциями в языке и речи, они требуют особого подхода в процессе перевода с одного языка на другой.

Актуальность проблемы:

Перевод синонимов представляют собой самостоятельную и достаточно сложную проблему. Практика показывает, что при работе с текстами на иностранном языке, переводчики часто сталкиваются с трудностями при  поиске нужных синонимов в тексте. Помощь в их поиске оказывают различные синонимичные словари. Настоящий переводчик должен очень быстро подбирать к любому иностранному слову синоним, что увеличивает его словарный потенциал.

 

Новизна проблемы:

1.  в подборе синонимических эквивалентов на языке источнике и языке перевода, используя немецко-русский синонимический словарь;

2.  выбор наиболее адекватных синонимов с учётом контекстуальных связей.

Гипотеза:

Практика показывает, что при работе с текстами на иностранном языке, переводчики часто сталкиваются с трудностями при  подборе синонимов к какому-либо слову.

Методы исследования:

Сопоставительный метод находит применение и в прикладных лингвистических дисциплинах – в теории и практике составления двуязычных словарей и перевода, в методике преподавания второго языка. При помощи сопоставительного метода также изучаются степень и характер влияния одного языка на другой в результате исторических и территориальных контактов. Сопоставление даёт возможность вскрыть специфику изучаемых явлений в каждом языке, но и познать их общеязыковые или индивидуально-языковые свойства. Новые проблемы и цели исследования вносят изменения в приёмы и методику анализа, которые могут быть сравнительно сопоставительными и сравнительно-типологическими. Сопоставительный метод – это система приёмов и методики анализа, используемая для выявления общего и особенного в сравниваемых языках. При сопоставительной методике сравнение языков лежит в основе изучения. Основные приемы сопоставительного изучения языков: установление основания сопоставления, сопоставительная интерпретация и типологическая характеристика. Методика параллельного изучения состоит в том, что факты и явления сравниваемых языков изучаются в каждом языке с использованием приёмов и методики описательного метода, а полученные результаты сопоставляются. Сравнительный метод в синхронии – сущность данного метода заключается в изучении фактов языка на определённом историческом отрезке. Сравнительное изучение языков в синхронии даёт возможность выявить структурные особенности различных языков.

 

Аспекты исследования:

1.  описать синонимы русского языка и определить их функции;

2.  описать синонимы немецкого языка и определить их функции;

3.  сопоставить синонимы немецкого и русского языков;

4.  выявить специфику перевода.

2. Синонимия современного русского языка.

§1. Из истории вопроса.

Между словами в языке наблюдаются различного ро­да связи. Связи эти действуют не изолированно друг от друга, а в той или иной степени обусловленности. Ввиду сложности всей системы связей для изучения обычно бе­рется тот или иной вид связи между словами и рассмат­ривается в возможной изоляции от других связей. Пред­метом рассмотрения в данном случае являются синони­мические связи и слова, отношения между которыми обу­словлены этими связями, т. е. синонимы.

В лингвистической науке изучение синонимов началось очень давно, поэтому накопилось большое количество специальных работ, многие из которых содержат интерес­ные мысли и тонкие наблюдения.

Еще древние греки, пристально изучая синонимы, пришли к выводу, что в них заключается богатство языка: изобилие мыслей в словах и разнообразие выражений.

Римские ученые осознали не только сходство слов-синонимов, но и различие между ними. Так, напри­мер, Квинтилиан писал: «Но так как у различных вещей названия различны — или более точные, или более кра­сивые, или более выразительные, или лучше звучащие,— то все они должны быть не только известны, но и нагото­ве и, так сказать, на виду, чтобы, когда они понадобятся говорящему, можно было легко отобрать из них наилуч­шие[1]».

В XVIII в. успешно работали над определением при­роды синонима французские ученые. В 1718 г. вышел в свет объемистый и весьма значительный по содержанию труд Жирара под названием «Правильность французско­го языка, или Различные значения слов, могущих быть си­нонимами[2]». Француз Бозе собрал и издал в одной книге французские синонимы; через несколько лет аббат Рубо издал «Большой синонимический словарь».

Из немецких ученых XVIII в. синонимами интересова­лись Аделунг и Эбергардт, из английских—Джонсон.

Первым русским трудом, в какой-то степени затраги­вающим проблему синонима, был «Лексикон славеноросский и имен толкование», составленный П. Берындой и вышедший в Киеве в 1627 г.

Серьезного научного значения этот «Лексикон» не имеет, но представляет интерес для лингвиста как первая попытка работы над синонимами.

В XVIII—XIX вв., основываясь на учении М. В. Ло­моносова о трех штилях, русские филологи предприняли ряд попыток теоретической и практической разработки проблемы синонима, что сказалось в появлении целого ряда теоретических статей, публикации наблюдений, за­меток, перечней отдельных синонимических рядов, в издании словарей.

В 1783 г. вышел «Опыт Российского сословника» Д. И. Фонвизина, содержащий 32 синонимических ряда, которые включают около 110 слов. Словарь этот—сатирико-публицистическое произведение и для лингвиста представляет интерес лишь как первый труд такого ро­да. Зато исключительно ценным является ответ на крити­ку «Опыта Российского сословника», где Д. И. Фонвизин излагает свои взгляды на природу синонима. Эти высказывания не потеряли своего значения и для нашего вре­мени.

А. С. Шишков в «Рассуждении о красноречии священного писания и о том, в чем состоит богатство, обилие, красота и сила российского языка и какими средствами оный еще более распространить, обогатить и усовершен­ствовать можно» (1811 г.) затрагивает вопросы стилис­тической дифференциации слов-синонимов, рассматривая различия слов исконно русских и старославянских. Так, например, он отмечает, что слова вниду - войду разли­чаются по месту употребления: первое – «прилично важ­ному», а второе – «среднему или простому слогу». А. С. Шишков отметил также наличие в словах-синонимах большей или меньшей степени данного признака. Так, слова нынешний и теперешний, по его мнению, от­личаются не только тем, что одно возвышеннее другого: «хотя они оба изъявляют неопределенное количество вре­мени, однако ж, одно из них означает большее количество, нежели другое». Различное количественное значение при­водит к тому, что «данные слова сочетаются с разными словами: «Который теперь час?» (а не ныне); «Мы в нынешнем году говели» (а не теперешнем)». Таким обра­зом А.С. Шишков предлагал различать слова по стилю и количеству признака.

Н. Ибрагимов в своей статье «О синонимах»[3] определяет синонимы как «названия одной и той же вещи в различ­ных ее отношениях, — суть слова, имеющие значение меж­ду собой общее и собственное каждому порознь», а так­же делает попытку обосновать происхождение в языке синонимов. Так, наличие в языке синонимических пар конь - лошадь, попасть - потрафить он объясняет как результат перехода слов из наречия в наречие. Синонимы Н. Ибрагимов рассматривает как доказательство богат­ства языка, как средство избежания повторения, дости­жения рифмы, улучшения слога и стилистической диффе­ренциации: «У нас славянороссийские речения в высоком слоге, русские в обыкновенном, а площадные в подлом, означая одну и ту же вещь, имеют разное достоинство, на­пример гортань - горло, глотка».

В 1818 г. сотрудник Московского общества любителей русской словесности Петр Калайдович издал «Опыт сло­варя русских синонимов». Этот словарь состоит из 77 сло­варных статей, слова расположены не по алфавиту. Еди­ного принципа в толковании синонимов автор не придер­живается: общее объяснение значений слов, входящих в одну словарную статью, дается редко; как правило, опре­деляются только различия между словами-синонимами, значение их примерами не подтверждается.

Большой интерес для лингвиста представляет преди­словие к «Опыту словаря русских синонимов». Касаясь вопроса о происхождении синонимов, автор пытается до­казать, что синонимы не являются однозначащими слова­ми: «Понятия о вещах выражаются словами, но ежели каждую вещь можно рассматривать со всех сторон, в отношении и связи ее с другими вещами, то и понятия о ней могут иметь разные образы выражения, а выражения сии разные степени знаменования, так же как один цвет может иметь многоразличные оттенки. От сего рас­смотрения вещей произошли в каждом языке синонимы. Синонимы, заключая в себе общее знаменование, имеют частное, которое отличает их от прочих слов соименных. Итак, ни в одном языке нет синонимов, вмещающих в себе одно и то же понятие в ограниченном смысле»[4].  Цитируя высказывания французского ученого Дюмарсе о том, что бесполезно иметь множество слов для выраже­ния одного понятия, и о необходимости слов частных для всех понятии, имеющих сходство и связь между собой, Калайдович приводит и свои доказательства, развивая дальше положения Дюмарсе: «Если бы существовали си­нонимы однозначащие, тогда бы язык, первое средство сообщать свои мысли другому, был затруднителен для памяти; ибо один только слух чувствовал бы разность в словах соименных, а разум не мог бы видеть ни силы вы­ражения, ни связи многих знаменований, ни разнообраз­ных степеней одного и того же понятия... Синонимы, заключающие в себе одну силу знаменования, скоро долж­ны выйти из употребления как слова бесполезные; но мы видим противное: все синонимы в языке употребляются. Вот доказательство разности их смысла»[5].

«Словарь русских синоним или сословов», изданный в 1840 г. под редакцией А. Галича, содержит описание 226 синонимических рядов. Слова, начинающие синонимичес­кий ряд, расположены по алфавиту. Синонимическая словарная статья начинается перечислением слов, которые автор считает синонимами, например: азбука - букварь - абевега; арест - заключение; актер - комеди­ант - действователь. Далее следует определение значе­ния слова по «Словарю Академии Российской», а затем уже дается объяснение частного значения каждого слова. В словаре А. Галича значение слов не только объясняется, но и иллюстрируется примерами из произведений Ломо­носова, Карамзина, из «Журнала Министерства народно­го просвещения».

Ценность этой работы сводится в основном к упорядо­чению и систематизации подачи синонимов. Ничего ново­го не содержится в определении синонимов как «слов, сходных между собой в определенной идее, но различных по своим особенным значениям». Не поняв путей разви­тия языка, Галич выдвинул в предисловии глубоко оши­бочное мнение о том, что синонимы—признак отсталос­ти языка: «В языках, достигших высшей степени образо­вания, таких крайне сходных между собой слов немного; там уже все определено...»[6]

Наибольший интерес из трудов лингвистов XIX в. представляет статья И. И. Давыдова «О словаре русских синоним». И. И. Давыдов делит слова на два разряда: на те, которые выражают мир физический, или видимый, и те, которые выражают мир духовный, или внутренний. И. И. Давыдов считает, что «названия видимых предме­тов не могут быть принимаемы одни вместо других, пото­му что представления наши столь же резко различаются между собой, как и самые предметы, ими выражаемые. По сему слова ремесел, искусств, естественных наук точ­ны и определенны, в этом разряде не должно искать си­ноним». По мнению И. И. Давыдова, область синони­мов - слова мира внутреннего, или духовного. В статье дается определение синонимов как слов, «которые, буду­чи сходны между собой как братья, отличаются одно от другого какой-либо особенностью... Синонимы не пред­ставляют ни равенства, ни тождества слов в отношении к их значению»[7].

Статья И. И. Давыдова интересна не только проник­новением в сущность синонима, ценными наблюдениями в области синонимики конкретных и абстрактных сущест­вительных, но и попыткой критического подхода к рабо­там своих современников в данной области.

Таким образом, ко второй половине XIX в. в области синонимики был сделан целый ряд верных и интересных наблюдений:

синонимы определялись как слова, близкие, но не тождественные по значению (среди синонимов были вы­делены называющие одну и ту же вещь);

было установлено, что синонимы являются показате­лем   развитости   языка, его богатства, гибкости, служат для разнообразия выражения мысли;

было отмечено также, что слова-синонимы различа­ются стилистически, степенью признака, способностью сочетаться с тем или иным кругом слов; что область си­нонимики - слова с отвлеченным значением.

Синонимические словари XVIII—XIX вв., научно не обоснованные, слабые в методическом отношении, оказа­лись совершенно непригодными для употребления. Это было отмечено еще современниками. Например, В. Г. Бе­линский[8], И. И. Давыдов[9] указывали на многочисленные ошибки в словарях, на необходимость критического подхода к ним.

Во второй половине XIX в. интерес к синонимии, как и ко всем лексикологическим проблемам, резко снизился и возобновился лишь в XX в.

В первой трети XX в. вышли синонимические сло­вари Н. Абрамова[10], и В. Д. Павлова-Шишкина и П. А. Стефановского[11]. Эти словари не внесли ничего но­вого ни в теоретическую разработку проблемы синони­мов, ни в методику построения синонимических словарей и оказались еще менее пригодными для практиче­ского использования, чем словари XIX в. Это были перечни синонимических (причем очень часто непра­вильно составленных) рядов без каких-либо толкований и иллюстраций.

В советское время вышло очень большое количество синонимических словарей и статей, разбирающих и рассматривающих проблемы синонимов и синонимических рядов. Так как в 50х – 70х годах нашего столетия сильно возрос интерес к проблемам синонимов (причины, наверное, всем ясны: борьба за культуру речи, стремление овладеть лексическими богатствами языка и т.д.), то было издано большое количество научной и периодической литературы, которая должна была рассмотреть, изучить и преподнести читатели наглядное представление того, что такое синонимы. Вопросы теории синонима были подняты в таких периодических изданиях, как журнал «Русский язык в школе», «Вопросы языкознания», «Доклады и сообщения АН СССР», в «Ученых записках» университетов и педагогических институтов, в сборниках «Вопросы культуры речи» и т.д.

В 1953г. в Свердловске вышел научно-популярный очерк В.К. Фаворина «Синонимы в русском языке»[12]. Очерк состоит из разделов: 1. Словарный состав и синонимы; 2. Уточнительные синонимы; 3. Жанровые синонимы; 4. Экспрессивные синонимы; 5. Эвфемизмы; 6. Дополнительные замечания к классификации синонимов.

В основе классификации В.К. Фаворина лежит деление синонимов на однопредметные и разнопредметные. К однопредметным автор относит слова, обозначающие один и тот же предмет мысли, например: луна – месяц – спутник земли; к разнопредметным – обозначающие, «строго говоря, различные, хотя и близкие по смыслу понятия: грустный – печальный – унылый».

Зато очень противоречиво определяет понятие синонимов А.Н. Гвоздёв в «Очерках по стилистики русского языка»[13]. На 55 странице синонимы определяются как слова, близкие по значению, а уже на странице 57 – как слова с одинаковыми предметными значениями, служащие для обозначения одних и тех же понятий и отличающихся только дополнительными оттенками.

Затем вышли в свет такие издания, как «Некоторые вопросы теории синонимов»[14] А.Б. Шапиро (затрагивает большое количество ряда проблем: синоним и термин, синонимия и многозначность, лексико-грамматический тип  синонимов, синонимический ряд), «Краткий словарь синонимов русского языка»[15] В.Н. Клюевой (1953), который считается прообразом последующих словарей. Следом идёт большое количество статей на тему проблематики теории синонимии в целом и синонима в частности: статья Е.М. Галкина-Федорука «Синонимы в русском языке»[16], конечно нельзя оставить без внимания любопытную статью А.Д. Григорьевой «Заметки о лексической синонимии»[17], также очень оригинальна статья Э.М. Береговской «Об определении и классификации синонимов»[18], и ещё одна из интересных статей советских учёных «Замечания о лексической синонимии»[19] В.А. Звегинцева. Ещё большое количество статей, монографий, замечаний и самих синонимических словарей были выпущены с 40х – 50х годов до наших дней. Большое количество словарей, в том числе и синонимических, выпускает в наше время издательский дом «Дрофа». Чтоб охватить весь объем информации, который включает в себя все статьи и научные работы, нам нужно было бы запастись рулонами бумаги и засесть за работой лет на 30-40.

Таким образом, краткий обзор литературы по лексической синонимике позволяет свести всё существующее в научных работах, пособиях, статьях многообразие определений синонимов к двум:

1.  Синонимы – слова разнозвучащие, близкие, но не тождественные по своему значению. Это определение синонимов сложилось в конце XVIII в. и дожило до наших дней. Целый ряд учёных, например А.М. Земский, С.Е. Крючков, М.В. Светлаев[20], А.М. Финкель и Н.М. Баженов[21], А.И. Ефимов[22], А.Н. Гвоздев[23], Л.А. Булаховский[24] и др., придерживаются этого определения синонимов.

2.  Синонимы – слова, обозначающие одно и то же явление объективной действительности, но различающиеся оттенками значения, стилистической принадлежностью и т.д. Этого взгляда придерживаются учёные: Р.А. Будагов[25], Н.М. Шанский[26], Е.М. Галкина-Федорук[27].

***

Вопрос о фразеологической синонимике в русской лингвистической науке поднят совсем недавно. Из работ по фразеологической синонимике значительный интерес представляет статья Т. А. Бертагаева и В. И. Зимина «О синонимии фразеологических словосочетаний в совре­менном русском языке»[28]. Наблюдения над структурой синонимических фразеологических оборотов заставили авторов статьи выдвинуть понятие фразеологического варианта и в известной степени противопоставить его фразеологическим синонимам. Определение фразеологи­ческих синонимов как «фразеологических словосочета­ний, которые, выражая одно и то же предметное значение, отличаются друг от друга теми или иными экспрессивны­ми оттенками или тем, что относятся к разным функцио­нальным типам речи», и фразеологического варианта как «фразеологического выражения, подвергшегося внутрен­нему грамматическому изменению или имеющего компонент, замененный его синонимом», не вызывает возра­жений.

Верной представляется классификация оборотов, пра­вильно отмечается различная способность фразеологи­ческих синонимов вступать в сочетания с тем или иным кругом слов.

Однако вызывает возражение данное в статье деление фразеологических  синонимов на идеогра­фические и стилистические. Так, необоснованно, на наш взгляд, определять компоненты ряда умереть - протянуть ноги - дух вон и т. д. как стилистические синонимы, а ряда усердно - засучив рукава - в поте лица - не покладая рук - как идеографические синонимы. Первые из приве­денных фразеологических словосочетаний и эквивалент­ное им слово не только разнятся стилистически, но и отличаются оттенками основного значения. Например, фразеологизм ноги протянуть отличается от нейтрального слова умереть. Ноги протянуть - это значит ‘умереть от непосильной работы, недостаточного питания’. Этот фра­зеологизм принадлежит разговорному стилю речи и, таким образом, отличается от эквивалентного слова и стилем, и оттенками значения. Фразеологизм дух вон име­ет оттенок  ‘смерть от удара, быстрая, мгновенная’. Он также стилистически окрашен. Слова другого ряда име­ют, помимо различий в оттенках значения, стилистические различия. Усердно - слово стилистически нейтральное, фразеологизм в поте лица книжный, несколько уста­ревший.

Т. А. Бертагаев и В. И. Зимин утверждают: «Среди синонимов-фразеологизмов отмечается большое коли­чество равноценных синонимов, одинаковых в смысловых значениях и стилистических характеристиках. Это суще­ственно отличает фразеологическую синонимию от сло­варной, в которой, как известно, равноценные слова встре­чаются весьма редко (ср.: лингвистика - языкознание). Почему язык, изгоняя равноценные синонимы, вполне «терпит» обилие равнозначных синонимов-фразеологизмов? Это объясняется, во-первых, тем, что слово находит­ся в гораздо большей зависимости от фразового окружения, чем фразеологизм. Для значения слова очень важны его связи с другими словами. Эти-то связи и разрушают, как правило, равноценность словарной синонимии. Для значения фразеологизма связи с другими словами менее важны: в нем очень сильны и прочны связи внут­ренние»[29].

Это мнение вряд ли можно считать обоснованным. Прежде всего, равноценных фразеологизмов не так уж много и они находятся не в меньшей зависи­мости от контекста, нежели слова. Известно, что некоторые фразеологизмы обладают системой форм, об­наруживая способность к согласованию; в целом ряде фразеологизмов наблюдается и возможность изменения порядка слов и даже возможность замены одного компо­нента другим.

В. Т. Шкляров в статье «О фразеологических сино­нимах в русском языке»[30] пишет, что фразеологические обороты синонимичны «в том случае, если они тождест­венны по значению и отличаются только семантико-стилистическими оттенками»[31]. Такая формулировка про­тиворечива: раз отличаются семантически – значит, не тождественны. Как один из непременных факторов си­нонимичности фразеологизмов В.Т. Шкляров выделя­ет сочетаемость с определенным, более или менее зам­кнутым кругом слов, обозначающих сходные или род­ственные понятия. Эту мысль автор иллюстрирует при­мерами: фразеологизмы во все лопатки, во весь дух, со всех ног, во всю прыть со значением «быстро» синони­мичны, т. е. тождественны по значению и сочетаются со словами, обозначающими родственные понятия: бежать, нестись, гнать, броситься (в значении «бежать»). В дан­ный синонимический ряд автор не включает фразеологизмы не по дням, а по часам (расти), будто по мановению волшебного жезла (появился, появилось), в один присест (сделать), хотя они тоже имеют значение «быстро».

 

§2. Понятие о синонимах.

Синонимы — это слова, по-разному звучащие, но одинаковые или очень близкие по смыслу.

Например: везде — всюду, двенадцать — дюжина, смелый — храбрый, бескрайний — безграничный, бранить — ругать, возле — около— подле, по-иному — по-другому, ввиду — вследствие, дрянной — скверный, потому что — так как, здесь — тут, торопиться — спешить.

Группа синонимов, состоящая из двух и более слов, называется синонимическим рядом.

Синонимический ряд может быть образован и из однокорневых слов: забыть — позабыть, обогнать — перегнать, отчизна — отечество, изгнать — выгнать, тишь — тишина и т. п.

Синонимы — слова, обозначающие одно и то же явление действительности. Однако, называя одно и то же, синонимы обычно на­зывают это одно и то же по-разному — или выделяя в называемой ве­щи различные ее стороны, или характеризуя эту вещь с различных точек зрения. Именно поэтому синонимы, обозначая одно и то же, как правило, не являются словами абсолютно идентичными друг другу как в отношении семантики, так и в отношении своих эмоционально-стилистических свойств. Они почти всегда отличаются друг от друга или 1) некоторыми оттенками в лексическом значении, или 2) своей эмоционально-экспрессивной окраской, или 3) принадлежностью к опре­деленному стилю речи, или 4) своей употребляемостью, или 5) способностью вступать в соединение с другими словами. Обычно различие между синонимами идет сразу по нескольким линиям.

Так, если сопоставить синонимы труд — работа, то основное различие между ними будет заключаться в семантических особенностях слов. Синонимизироваться слова труд и работа будут лишь тогда, когда они выражают понятия «занятие, труд» или «продукт труда, изделие, произведение» (ср.: физическая работа, труд; печатная работа, труд и т. д.); слово труд имеет значение «усилие, направленное к достижению чего-либо» (ср.: с трудом встал, не дала себе труда подумать, без труда решил эту задачу) (при невозможности сочетаний «с работой встал» и т. д.). Слово работа обладает значением «деятельность» (ср.: работа сердца), «служба» (выйти на работу, поступить на ра­боту) (при отсутствии этих значений у существительного труд) и т. д.

Разница между синонимами спать — дрыхнуть — почивать проявляется, прежде всего, в характерной для каждого слова эмоционально-экспрессивной и стилистической окраске: глагол спать является межстилевым и нейтральным обозначением соответствующего состоя­ния, глагол дрыхнуть — просторечным и неодобрительным, глагол почивать — устаревшим и ироническим и т. д.  Синонимы немного — малость, скучный — нудный дифференцируются сферой своего упот­ребления: первые слова пар являются межстилевыми, вторые — свойственны лишь разговорно-бытовой речи. В синонимических парах аэро­план — самолет, макинтош — плащ синонимы отличаются своей употребляемостью: аэроплан и макинтош относятся к устаревшим словам, самолет и плащ входят в состав актуальной лексики современного русского языка. Синонимы внезапная — скоропостижная, ка­рий — темно-коричневый, разбить — расквасить и т. д. отличаются друг от друга способностью сцепляться с другими словами: слова ско­ропостижная, расквасить прикреплены в своем употреблении к словам смерть, нос (нельзя сказать «скоропостижный приезд», «расквасить врага» и т. д.), слово карий употребляется в отличие от синонимиче­ского прилагательного темно-коричневый лишь для обозначения цвета глаз и лошадей (в последнем случае как устаревшее) (нельзя сказать «карий карандаш», «карее пальто» и пр.).

Как видим, синонимы, называя одно и то же, всегда чем-нибудь различаются. Однако эти различия обязательно предполагают их но­минативную общность, определяющую основное свойство синонимов,— возможность замены в определенных контекстах одного слова другим.

Нередко синонимы определяются как слова различного звучания, имеющие близкие значения. Такое определение неточно характеризует сущность синонимов как явления языковой системы. Можно подумать, что среди синонимов наблюдаются только такие слова, которые обя­зательно различаются между собой дополнительными оттенками в значении, хотя на самом деле есть и такие синонимы, различие между которыми заключается только в экспрессивно-стилистической окраске или употребляемости и т. д.  Можно также подумать, что нет синони­мов, которые могут заменять друг друга (ведь значения-то синонимов лишь близкие, а не тождественные), хотя на самом деле это является важнейшим, наиболее характерным свойством синонимов, в отличие от сравнительно близких по значению, но все же несинонимичных слов.

Как уже отмечалось, синонимы среди слов знаменательных частей речи всегда выступают как лексические единицы, обозначающие одно и то же явление объективной действительности. Эта одинаковая номи­нативная функция и является тем стержнем, благодаря которому слова в лексической системе языка объединяются в незамкнутые (в отличие от антонимов) синонимические ряды.

С одной стороны, наблюдаются небольшие и простые двучленные объединения (ср.: конь — лошадь, спелый — зрелый, выздоравливать — поправляться и т. п.), с другой стороны, существуют мно­гочленные синонимические ряды (ср.: лицо — лик — морда — рожа — физиономия — физия — харя — мурло и др., умереть — пре­ставиться — загнуться — помереть — скончаться и пр., недостат­ки — пробелы — дефекты — недочеты и т. п.).

Как в двучленных объединениях, гак и в многочленных выделяется основное слово, определяющее характер всего синонимического ряда. В качестве основного всегда выступает слово (его иногда назы­вают доминантой  синонимического ряда), пред­ставляющее собой стилистически нейтральную лексическую единицу, являющуюся простым наименованием, без какого-либо оценочного момента по отношению к тому, что ею называется.

Каждое слово синонимического ряда должно быть синонимично не только основному, но и всем остальным словам данной группы. Это значит, что, по крайней мере, какое-либо одно значение должно быть характерно абсолютно для всех членов синонимического ряда. В силу многозначности многих слов русского языка у одного и того же слова может быть несколько синонимов, которые между собой в синонимических отношениях находиться не будут. Например, синонимами к слову тяжелый в разных значениях будут слова трудный (тяжелая, трудная работа), мрачный, безрадостный (тяжелые, мрачные, безрадостные мыс­ли), суровый (тяжелое, суровое наказание), опасный (тяжелая, опасная болезнь), непонятный (тяжелый, непонятный язык), сварливый (тяже­лый, сварливый характер). Между собой в синонимических отноше­ниях эти слова не находятся.

Синонимы не одинаковы по своему звучанию, структуре и проис­хождению. Однако могут наблюдаться в языковой системе и такие синонимы, которые по своему значению и отношению к контексту не различаются в настоящее время совершенно. Они называются абсолютными синонимами или лексическими дуб­летами. Их существование в языке оправдано только его развитием и представляет собой обычно явление временное. Чаще всего такого рода синонимы существуют или как параллельные научные термины (ср.: лингвистические термины: орфография — правописание, номина­тивная — назывная, фрикативный — щелевой и т. д.), или как однокорневые образования с синонимическими аффиксами (лукавость — лукавство, убогость — убожество, сторожить — стеречь и т. д.).

С течением времени абсолютные синонимы, если они не исчезают, а остаются бытовать в языке, дифференцируются, расходятся или по семантике, или по стилистическим качествам, или по употреблению и т. д., превращаясь либо в синонимы в полном смысле этого слова (ср.: голова — глава, верить — веровать), либо в слова, в синоними­ческих отношениях не находящиеся (ср.: любитель — любовник — влюбленный). Следует учитывать, что в целом ряде случаев в синонимах наблю­даются очень незначительные, едва уловимые различия.

Яркая синонимика современного русского литературного язы­ка — одно из свидетельств его словарного богатства. Она дает возможность выразить самые тонкие оценки мысли, возможность разнообразить речь, делает язык более образным, действенным и вырази­тельным.

Синонимия — явление всегда глубоко национальное, она создает­ся в разных языках различными путями. Синонимы появились в рус­ском литературном языке или в результате образования новых слов на базе существующего строительного материала, или в результате пополнения словаря русского литературного языка за счет лексики территориальных и профессиональных диалектов, а отчасти жаргонов, или в результате усвоения иноязычных слов из лексики других языков.

§3. Классификация синонимов.

В русской лексикологии в последнее время утверждает­ся взгляд на синонимы как на слова, обозначающие одно и то же явление объективной действитель­ности. Это определение не вступает в противоречие с системным характером лексики. Специфический характер лексики как системы проявляется прежде всего в наличии целого ряда весьма своеобразных связей между сло­вами как элементами этой системы, а именно: граммати­ческих, этимологических, тематических, стилистических, омонимических, антонимических, синонимических, ассо­циативных. Связи могут быть далекими и близкими, не­посредственными и опосредственными, могут иметь раз­личную степень обусловленности.

По выражаемому понятию слова группируются с дру­гими словами языка, образуя систему тем. Членение слов по темам существует в пределах каждой части речи. Тема может включать бесчисленное количество слов и быть количественно ограниченной.

Темы членятся на подтемы, например тема «предметы бытового обихода» включает ряд подтем: «жилище», «посуда», «мебель», «принадлежности туалета» и т. д.; тема «части человеческого тела» включает подтемы: «части туловища», «части конечностей», «части головы».

Слова, объединенные одной темой, обладают различ­ной степенью близости значений. Так, в теме «Части че­ловеческого тела» слова ладони и щеки сближены только тем, что называют части человеческого тела; слова щеки и губы сближены более частной общностью: они называ­ют части лица; слова глаза и очи, лоб и чело сближены не только как названия частей человеческого тела, не только как названия частей лица, а как названия одной и той же части. Значения этих слов предельно сближены называнием одного и тог о же явления объек­тивной действительности. В пределах подтемы эти слова являются обособленной группой, далее темати­чески не членимой.

Вопрос о близости значений слов тесно связан с проб­лемой синонимии. Очень долгое время синонимы трак­товались как слова, близкие по значению, а критерием синонимичности была возможность замены одного сло­ва другим. Степень близости значений слов-синонимов определена не была.

Близость значений слов — весьма и весьма широкое по­нятие. Так, слова честный, смелый, храбрый, сметливый, бесстрашный, вежливый, расторопный, корректный, правдивый и т. д. сближены значениями, поскольку выража­ют положительные качества человека, Внутри этой сово­купности слов выделяются группы: «слова, называющие качества человека перед лицом опасности» (бесстрашный, безбоязненный, отважный, смелый, храбрый); «на­зывающие характер, особенности ума человека в его от­ношении к действительности» (сметливый, догадливый); слова со значением: «выражающий подлинные чувства и мысли»1 (правдивый, честный, искренний). Ни в одной из этих групп слов нельзя выделить каких-либо более мелких группировок, эти группы представляют предел тематического членения слов, или микротемы.

В русской лексикологии в последнее время утверждает­ся взгляд на синонимы как на слова, обозначающие одно и то же явление объективной действитель­ности. Это определение не вступает в противоречие с системным характером лексики. Специфический характер лексики как системы проявляется, прежде всего, в наличии целого ряда весьма своеобразных связей между сло­вами как элементами этой системы, а именно: граммати­ческих, этимологических, тематических, стилистических, омонимических, антонимических, синонимических, ассо­циативных. Связи могут быть далекими и близкими, непосредственными и опосредственными, могут иметь раз­личную степень обусловленности.

По выражаемому понятию слова группируются с дру­гими словами языка, образуя систему тем. Членение слов по темам существует в пределах каждой части речи. Тема может включать бесчисленное количество слов и быть количественно ограниченной.

Темы членятся на подтемы, например тема «предметы бытового обихода» включает ряд подтем: «жилище», «посуда», «мебель», «принадлежности туалета» и т. д.; тема «части человеческого тела» включает подтемы: «части туловища», «части конечностей», «части головы».

Слова, объединенные одной темой, обладают различ­ной степенью близости значений. Так, в теме «Части че­ловеческого тела» слова ладони и щеки сближены только тем, что называют части человеческого тела; слова щеки и губы сближены более частной общностью: они называ­ют части лица; слова глаза и очи, лоб и чело сближены не только как названия частей человеческого тела, не только как названия частей лица, а как названия одной и той же части. Значения этих слов предельно сближены называнием одного и того же явления объек­тивной действительности. В пределах подтемы эти слова являются обособленной группой, далее темати­чески не членимой.

Вопрос о близости значений слов тесно связан с проб­лемой синонимии. Очень долгое время синонимы трак­товались как слова, близкие по значению, а критерием синонимичности была возможность замены одного сло­ва другим. Степень близости значений слов-синонимов определена не была.

Близость значений слов  –  весьма и весьма широкое по­нятие. Так, слова честный, смелый, храбрый, сметливый, бесстрашный, вежливый, расторопный, корректный, правдивый и т. д. сближены значениями, поскольку выража­ют положительные качества человека. Внутри этой сово­купности слов выделяются группы: «слова, называющие качества человека перед лицом опасности» (бесстрашный, безбоязненный, отважный, смелый, храбрый); «на­зывающие характер, особенности ума человека в его от­ношении к действительности» (сметливый, догадливый); слова со значением: «выражающий подлинные чувства и мысли»[32] (правдивый, честный, искренний). Ни в одной из этих групп слов нельзя выделить каких-либо более мелких группировок, эти группы представляют предел тематического членения слов, или микротемы.

Именно в пределах микротемы слова обладают предельной близостью значений, обусловленной называнием одного и того же явления объективной действительности. Следовательно, между микротемой и синонимическим рядом можно поставить знак равенства.

Между словами в синонимических рядах отношения неоднородные. Так, в синонимическом ряду петух  –  кур -  кочет  –  пивень - петел слово петух противопоставляется всем прочим словам ряда как стилистически нейтраль­ное, слово кур противопоставляется как архаизм, слова кочет, петел, пивень противопоставляются другим словам как территориально ограниченные. Но все эти слова не различаются оттенками основного, общего значения.

В ряду ценный  –  дорогой - драгоценный все слова стилистически нейтральны, но различаются оттенками основного значения. Так, в слове ценный, помимо основно­го, общего для данного ряда слов значения  –  имеющий высокую цену,  –  наличествует намек на значимость, важ­ность определяемого предмета, например: «Победите­лям соревнований были вручены ценные подарки» («Со­ветская Молдавия», 1962, 18/IV). Такого оттенка в слове дорогой нет, например: «Они не считали их [соболей] мех дорогим и ценили больше росомаху» (Арсеньев). Драгоценный имеет значение «очень ценный»: «Одежда ее роскошна, сандалии прикреплены драгоценными застеж­ками, горящими золотом и камнями» (Гаршин).

В синонимическом ряду мокрый  –  влажный  –  сырой -  волглый слово волглый противопоставляется словам мок­рый - влажный - сырой как областное[33]; слова мокрый  –  влажный - сырой различаются оттенками основного зна­чения: пропитанный жидкостью, влагой. Слово мокрый обладает наибольшей степенью данного признака, слово влажный  –  наименьшей. Таким образом, в данном ряду различия между словами и в стилистической окраске, и в оттенках значения.

В синонимическом ряду конь - лошадь - кляча слово лошадь стилистически нейтральное, слово конь чаще упо­требляется в стиле высоком, торжественном, а слово кляча противопоставляется словам конь и лошадь свои­ми дополнительными оттенками: кляча  –  эмоционально окрашенное слово со значением «худая, измученная лошадь». Итак, и в данном ряду между словами имеются различия и в стилистической окраске, и в оттенках значения.

Таким образом, полного тождества между синони­мами нет, они различаются по стилистической окраске и оттенкам значения. Но иногда бывает трудно выявить оттенки значения, которыми различаются два синонима. Например, слова бесприютный и бездомный, кажется, со­вершенно идентичны, однако между ними есть различия, обусловленные тем, что одно из них образовано от соче­тания без приюта, другое  –  от сочетания без дома, вслед­ствие чего слово бесприютный более абстрактное и более широкое по объему.

Слова-синонимы различаются не только стилистичес­кой окраской и оттенками общего, основного значения. Каждое слово имеет свою историю возникновения, функ­ционирования в пределах активного или пассивного за­паса слов, обрастает рядом значений, вступает в ассоциа­тивные связи с другими словами.

Слова-синонимы различаются и способностью к сло­вопроизводству, способностью образовывать формы субъективной оценки, способностью вступать в словосочета­ния с другими словами. Например, от слова глаз образо­вано большое количество слов: глазник, глазомер, глаз­ница, глазунья, глазной, наглазный, заглазный, подглазный, глазеть, заглазно и т.п.; это слово образует формы субъективной оценки: глазок, глазки, глазищи и т. д. –  и обладает способностью вступать в сочетания с колоссальным количеством слов.

Синонимичное ему слово очи производных слов име­ет немного: очки, очник, заочник, очный, заочный, очно, заочно; форм субъективной оценки не об­разует, в форме единственного числа встречается крайне редко. Способность слова очи вступать в сочетания с дру­гими словами ограничена. Так, не сочетается слово очи с прилагательными: бараньи, бесцветные, наглые и т. д.

Слова, обособленные в синонимическом ряду по од­ним признакам, связаны различными видами связи (эти­мологически, стилистически, грамматически) с другими словами языка. Например, слово сырой связано этимологически со словами почти всех знаменательных частей речи: сырость, отсыреть, сыро и др.

Слова, входящие в синонимический ряд, который представляет собой наиболее узкую тематическую обособленность слов, как уже было сказано, всегда ограни­чены принадлежностью к одному лексико-грамматическому разряду слов, к одной части речи, поэтому нельзя устанавливать синонимические отношения между слова­ми типа храбрый - храбрец, так как слова эти входят в разные темы и называют: 1) признак, 2) предмет, наде­ленный данным признаком.

Фразеологизмы по целому ряду признаков сближаются со словами и вместе с ними образуют синонимическую систему языка.

 Одно и то же явление объективной действительности может быть обозначено не только словом, принадлежа­щим к той или другой части речи, но и соотнесенным со словом этой части речи фразеологическим оборотом. Поэтому в пределах одного синонимического ряда могут быть не только слова, но и фразеологические обороты. Фразеологические обороты чаще всего противопоставляются нейтральным словам данного синонимического ря­да по стилистической окраске и оттенкам значения. Меж­ду собой фразеологические обороты различаются также и стилистической окраской, и оттенками значения (ср.: громко  –  благим матом  –  во все горло –  во всю ивановскую).

Подобно словам-синонимам, синонимы-фразеологизмы обладают различной способностью к сочетанию с другими словами. Так, например, фразеологизм благим ма­том сочетается со словами: орать, кричать, а фразеологизм во все горло сочетается со словами: орать, кричать. реветь, петь, каркать и т. д.; фразеологизм во всю ивановскую сочетается не только с вышеперечисленными слова­ми, но и с целым рядом других слов, например храпеть. Фразеологизмы отличаются друг от друга и способностью к словопроизводству; например, от фразеологизма во все горло образован глагол горланить. Фразеологизмы во всю ивановскую и благим матом не послужили базой для образования слов.

Основываясь на вышеперечисленных особенностях, синонимами следует считать слова одной части речи и эквивалентные им фразеологические обороты, при различном звучали и и называющие одно и то же явление объективной действительности, различающиеся оттенками основного, общего для каждого из них значения, или отнесенностью к различным речевым стилям, или одновременно и тем и другим. Синонимы различаются также способностью вступать в сочетания с другими сло­вами, способностью к словопроизводству и образованию форм субъективной оценки.

Основываясь на различиях в семантике и стилистиче­ской окраске, представляется правомерным выделить три наиболее общих разряда синонимов:

1. Синонимы семантические: смелый - храбрый - отважный - бесстрашный - безбоязненный; без­домный - бесприютный.

2. Синонимы стилистические: глаза - очи - гля­делки - зенки - буркалы; город - град.

3. Синонимы   семантико-стилистические:

есть - кушать - жрать - лопать - уплетать; громко - благим матом - во все горло - во всю ивановскую.

Семантические синонимы

Семантические синонимы  –  это стилистиче­ски нейтральные слова, отличающиеся друг от друга от­тенками основного, общего для каждого из них значения. Например, слова смелый и храбрый объединены общим значением  –  «не испытывающий страха», но «смелый   –   не только не знающий страха, но и решительный в пре­одолении препятствий»[34]. Примеры: «А Шуйскому не должно доверять: Уклончивый, но смелый и лукавый» (Пушкин); «Вот, что, Соколов, ты  –  настоящий рус­ский солдат. Ты храбрый солдат» (Шолохов).

Основное назначение семантических синонимов в язы­ке – служить средством точного выражения мысли в каждом частном случае речевого употребления. Например, слова надоесть и наскучить имеют общее значение – стать неприятным от частого повторения, но в слове наскучить есть еще дополнительный оттенок, обусловлен­ный его этимологической связью со словом скука: надо­есть, вызвав скуку. Ср.: «Умный человек никогда не наскучит  и не примелькается» (Павленко); «Я боюсь наскучить вам своими жалобами на судьбу» (А. Островский); «Сколько бы не смотреть на море оно никогда не надоест.  Оно всегда разное, новое, невиданное» (Катаев); «Мне мой сад ужасно надоел» (Тургенев).

Стилистические синонимы

Стилистические синонимы  –  это слова, тож­дественные по своему значению и различные по стили­стической окраске.

То или иное слово мы определяем как стилистический синоним при сопоставлении с соответствующим стилисти­чески нейтральным словом, поэтому в каждой паре сти­листических синонимов или в ряду непременно будет сло­во стилистически нейтральное.

Стилистическая синонимика широко распространена среди слов всех частей речи, например: волк - бирюк, гу­бы - уста, лоб - чело, петух - кочет, багровый - багря­ный, голый - нагой, любовный -  амурный, действитель­ный - реальный, спать - почивать, есть - жрать, холодно - студено, сей - этот, чем - нежели, как - ровно, чтобы - дабы и т. д.

В отличие от семантических синонимов, среди стили­стических синонимов наблюдается большое количество существительных с конкретным значением. Это вполне закономерно, так как один и тот же конкретный предмет в различные эпохи жизни языка в различных местах его распространения мог получать различные наимено­вания.

Стилистические синонимы крайне неоднородны. Сре­ди них выделяются две большие группы: 1) устаревшие слова (архаизмы), которым в современном русском лите­ратурном языке соответствуют другие названия тех же предметов, явлений. Сюда же примыкают слова поэтиче­ской лексики, в большинстве своем сейчас устаревшие;

2) слова, имеющие значительное распространение в современном русском языке, но функционирующие либо в пределах определенной территории (диалектизмы), либо в определенных стилях устной и письменной речи (в просторечии, в книжном стиле и др.).

Семантико-стилистические синонимы

Семантико-стилистические синонимы – это слова и их эквиваленты, обозначающие одно и то же явление объ­ективной действительности и различающиеся не только стилистической окраской, но и оттенками общего для каждого из них значения. Семантико-стилистическими синонимами будут, например, слова: лошадь - кляча[35].

Ср.: «Сытые лошади их, мотая куце обрезанными хвостами, закидали, забрызгали снежными ошметками» (Шолохов); «Лошадь, старая разбитая кляча, вся в мыле, стояла как вкопанная» (М. Горький). Сло­во кляча означает «слабая» тощая, больная лошадь»; как эмоционально окрашенное, слово кляча и стилистически противопоставлено нейтральному слову лошадь.

Синонимами являются и слова идти - плестись. Они обозначают одно и то же действие, только слово идти стилистически нейтрально, слово плестись - разговорное и, помимо общего значения, содержит еще дополнительные оттенки: плестись - это идти с трудом, медленно, едва переставляя ноги.

Работать и корпеть – синонимы, только слово корпеть как просторечное[36] противопоставлено стилистически нейтральному слову работать и отличается от него оттенка­ми значения: корпеть – это работать кропотливо и усердно, преодолевая трудности, преимущественно выполняя мелкую, трудоемкую работу. Например: «А отец захлопо­тался, корпел, разъезжал, писал и знать ничего не хотел» (Тургенев).

Общее значение слов враг, недруг - тот, кто находится в состоянии вражды с кем-либо. В слове враг значение враждебности, непримиримости выражено сильнее, неже­ли в слове недруг. Слово недруг имеет стилистическую окраску, оно книжное, несколько устаревшее; слово враг -  межстилевое. Ср.: «К покойнику со всех сторон съезжались недруги и други» (Пушкин); «Принужден я был скрываться от своих недругов» (Пушкин); «Друг и недруг твой прохлаждаются» (Кольцов); «Они с кня­зем были страшные враги старались вредить друг другу на каждом шагу» (Писемский).

Общее значение слов бояться, трусить - испытывать чувство страха, боязни. В слове трусить, помимо указа­ния на испытываемое чувство страха, робости, есть еще оттенок презрения к тому, кто это чувство испытывает. Бояться - слово стилистически нейтральное, трусить - разговорное. Ср.: «Не мнишь ли ты, что я тебя боюсь?» (Пушкин); «Окружающие его люди помалки­вали: они не то трусили, не то посмеивались» (Турге­нев); «Он казался сам не свой. При обыкновенной своей сметливости, он, конечно, догадался, что Пугачев был им недоволен. Он трусил перед ним, а на меня поглядывал с недоверчивостью» (Пушкин).

Общее значение слов идти, ковылять - перемещаться в пространстве, передвигая ноги, но ковылять - это идти с трудом, вперевалку или припадая на ногу, хромая. Ко­вылять - слово разговорное, идти - стилистически ней­тральное. Ср. примеры: «Идет вперед революция, за ней ковыляет и буржуазная демократия» (В. И. Ленин); «В комнату, ковыляя на кривых ножках, вошел малень­кий старичок» (Тургенев).

Слова толстый и полный противоположны по значе­нию слову худой, но полный - упитанный в меру, толстый - упитанный выше меры, т. е. они различаются по степени признака. Помимо этого, данные слова различа­ются стилистической окраской: слово толстый в этом зна­чении имеет разговорную окраску. См. примеры: «Прачка Палашка, толстая и рябая девка, и кривая коровница Акулька как-то согласились кинуться в одно время ма­тушке в ноги, винуясь в преступной слабости» (Пуш­кин); «Возил я на «оппель-адмирале» немца-инженера в чине майора армии. Ох и толстый же был фашист! Ма­ленький, пузатый» (Шолохов); «Представьте себе, любезные читатели, человека полного, высокого, лет се­мидесяти, с ясным и умным взором под нависшей бровью, с важной осанкой, мерной речью, медлительной поход­кой: вот вам Овсяников» (Тургенев).

Синонимы отличаются друг от друга. Принято, прежде всего, деление синонимов на идеографические и стилистические. Однако воз­можно разграничение по синтаксическим особенностям, степени сложности и пр.

Слова, очень близкие, но не тождественные по смыслу, отли­чающиеся оттенками значений, называются понятийными (или идеографическими) синонимами. Примером понятийных синонимов могут служить наречия беззвучно и неслышно. Ср.: Мимо окон беззвучно проносились машины и Мимо окон неслышно проносились машины; или Он беззвучно подкрался ко мне и Он неслышно подкрался по мне. Смысловое различие между словами беззвучно и неслышно очень невелико: беззвучно указывает на отсутствие звука, неслышно подчер­кивает восприятие ухом слышащего.

Понятийными являются синонимы: смотреть — глядеть, красивая — хорошенькая, думать — размышлять, внезапно — неожиданно.

При рассмотрении многих синонимов обращает на себя внимание их стилистическое различие. Синонимы, тождественные по значению, но различающиеся стилистической окраской, называются стилистическими. Ряды стилистических синонимов образуются обычно в том случае, если один из синонимов принадлежит к так назы­ваемой нейтральной лексике, другой — к разговорной или просторечной, высокой или официальной и т. д. Возможны довольно длин­ные ряды, состоящие из слов разной стилистической окраски.  Например, в синонимическом ряду украсть — похитить — стащить — спереть глагол украсть нейтрален по стилю, похитить — официален, стащить относится к разговорной лексике, спереть — к просторечной (ряд этот может быть продолжен главным образом путем дальнейшего присоединения сниженных по стилю слов). Дру­гие примеры синонимических рядов такого типа: устать — умаяться, даром — задаром, странный — чудной, взгляд — взор.

Синонимы могут отличаться друг от друга степенью современности: одно слово современное, другое (с тем же зна­чением) — устаревшее: самолет — аэроплан, город — град, холод­ный — хладный, преступник — тать, поскольку — поелику, эвенк — тунгус.

Синонимы могут различаться сферой употребления. Например, одно слово общенародное, другое — диалектное, областное, одно слово общенародное, другое — профессиональное и т. д.: горшок — махотка (обл.), очень — порато (обл.), баклажаны — демьянки (обл.), вплавь — вплынь (обл.), револьвер — пушка (жарг.), желтуха — гепатит (мед.), повар — кок (морск.), страница — полоса (проф.).

Синонимы могут различаться степенью сочетаемос­ти с разными словами:

Наречия категорически и наотрез одинаковы по смыслу, но категорически сочетается со многими словами (категорически заявить, категорически потребовать, категорически отказаться и др.), наотрез в современной речи — только с глаголом отказаться. Приведем еще примеры синонимов с ограниченной сочетаемостью (в скобках приведены слова, с которыми эти синонимы сочетаются): открыть — разинуть (рот), коричневые - карие (глаза), чёрный - вороной (конь).

Синонимы могут отличаться друг от друга синтаксическими особенностями. Например: два глагола с одним значением требуют разных падежей существительных (т. е. имеют разное управление). Таковы глаголы начать и приступить: начать работу (вин. пад.), но приступить к работе (дат. пад.); утратить и лишиться: утратить доверие (вин. пад.), но лишиться доверия (род, пад.); иметь и обладать: иметь выдержку (вин. пад.), но обладать выдержкой (тв. пад.) и т. п.

Синонимы могут отличаться степенью сложности. В этом случае чаще всего одно слово имеет в качестве синонима фра­зеологическое словосочетание: родиться — появиться на свет; мало — кот наплакал; помалкивать — держать язык за зубами; часто — то и дело; разоблачить — вывести на чистую воду и др.

 

 

Использование синонимов в речи.

Природа синонимов двойственна: с одной стороны, это слова, которые обозначают одно и то же, а с другой стороны — это слова, чем-то различающиеся.

Эта двойственность природы синонимов лежит в основе их упот­ребления в речи. В одних случаях используется, прежде всего, их смысловое тождество (или очень близкое сходство), в других основное внимание уделяется различию. И, наконец, в ряде случаев берутся обе стороны: и смысловая близость, и различие.

Наличие синонимов в речи, само существование синонимических рядов дает возможность автору из нескольких очень близких по смыс­лу слов выбрать самое нужное, единственно возможное для данного случая. Большие мастера показывают пример безукоризненно точ­ного выбора слова из ряда почти совпадающих синонимов. Вот примеры, взятые из произведений А. С. Пушкина: В залу вошел, насилу передвигая ноги, старик, высокого роста, бледный и худой («Дубровский»); Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч («Капитанская дочка»). В первом случае уместно именно слово худой: речь идет о больном старике; во втором, где говорится о физически крепком Пугачеве, Пушкин употребляет прилагательное худощавый.

Многочисленны и разнообразны случаи употребления синони­мических рядов. Отметим, прежде всего, прием, который можно наз­вать нанизыванием синонимов: в одном предложении близко, рядом стоят несколько слов, обозначающих одно и то же (или почти одно и то же). Используется это иногда для усиления вы­разительности. Приведем ряд примеров. "Вы писали когда-нибудь драмы?» — «Нет». — «Попытайтесь. Попробуйте». (Фед.); «Для меня там,— был тихий ответ,— один остров, он сияет все дальше, все ярче. Я тороплюсь, я спешу, я увижу его с рассветом» (А. Гр.); Она была не только толстая. Она была мощная, могучая (Кат.); Но был один непременный пассажир на этом вокзале, постоянный, вечный гость дома, его действительный член — Аким Львович Волынский (Фед.); Давно не читал я книги, где мотив сострадания, жалости был бы так оправдан, высок (И. Золотусский).

Прием нанизывания синонимов встречается и у писателей-сатириков: Но кто-то где-то не сработал, не увязал, не согласовал, не созвонился, не утряс, не провентилировал, не прозондировал и не посоветовался (С. и Ш.). Ср. пародию Ильфа и Петрова на речи плохих ораторов: Надо, товарищи, поднять, заострить, выпятить, широко развернуть и поставить во весь рост вопросы нашей книжной продукции.

При нанизывании синонимов подчеркивается тождество или очень близкое смысловое сходство слов.

При сопоставительном употреблении синонимов используется в первую очередь различие между словами. Типы сопо­ставительной подачи синонимов разнообразны.

Часто сопоставление синонимов употребляется в диалоге, при­чем слова одного синонимического ряда как бы распределяются меж­ду собеседниками. Приведем пример из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина:

— Василиса Егоровна прехрабрая дама,— заметил важно Швабрин.— Иван Кузьмич может это засвидетельствовать.

— Да, слышь ты,— сказал Иван Кузьмич, — баба-то неробкого десятка.

В несколько книжной речи Швабрина вполне естественно звучит «прехрабрая дама»; столь же характерно для близкого к народной речи языка Ивана Кузьмича выражение «баба неробкого десятка».

Синонимы в диалоге, таким образом, — одно из средств сравнительно-речевой характеристики.

Сопоставительная подача синонимов встречается не только в диалогах. В. Гиляровский в книге «Москва и москвичи» так расска­зывает о разных клубах в старой Москве: В Купеческом клубе жрали аршинных стерлядей на обедах. В Охотничьем разодетые дамы ку­шали деликатесы»

Еще в большей степени подчеркивается различие между синони­мами при их противопоставлении. Например: Тут, на берегу, овладевают не мысли, а именно ду­мы; жутко, и в то же время хочется без конца стоять, смотреть на однообразное движение волн и слушать их грозный рев (Ч.).

Наличие синонимов в языке помогает разнообразить речь, избегать утомительных повторений.

К. И. Чуковский в книге «Живой как жизнь» пишет о том, что унылое повторение слов типа показал и раскрыл определяет в значительной мере стиль многих школьных сочинений и вполне «взрослых» литературоведческих работ.

«Фадеев раскрыл...», «(Автор) в своих заметках раскрыл...», «образ Бугрова раскрыт Горьким...».

Отнимите у подобного автора его показал и раскрыл, и у него ничего не оста­нется.[37]

Приведем ряд примеров, в которых нет заметного смыслового, стилистического или иного различия между синонимами, разнообра­зящими речь: Окружавшая нас мгла осенней ночи вздрагивала и, пугливо отодвигаясь, открывала на миг слева — безграничную степь, справа — бесконечное море (М. Г.); И это значило, что настала ночь и началась иная жизнь. Как только появилась Венера и запел дрозд, Хмолин и Елагин тотчас закурили, и Ване хорошо были видны огоньки сигарет и дым, синими слоями сползающий к оврагу. Да, ночь наступила, хоть и было светло и вроде длился и зеленел еще в полнеба закат... (Каз.); Мышлаевский, подкрепившись водкой б количестве достаточном, ходит, ходит, на Александра Благословенного поглядывает, на ящик с выключателями посматривает (М. Б.); Верный сын и спутник России, Чехов идет и нынче в ногу с нею. Он свой везде, желанный всюду (Леон.); Всюду открыта доро­га. Везде горит зеленый огонь — путь свободен (И. и П.).

Однако писатели нередко, вводя синонимы для избежания монотонности речи, утомительных повторов, достигают дополнительной выразительности, потому что один из синонимов привносит какой-то новый оттенок (смысловой или стилистический). Он (Горький) с удо­вольствием разглаживает рукопись и бережно присоединяет ее к целой стопе других неведомых манускриптов, которые, наверно, тоже поедут с ним в Москву (Фед.). Слово манускрипт как архаизм несет в данном случае легкий оттенок иронии.

Разнообразие оттенков, свойственных синонимам, определяет осо­бое внимание к выбору нужного слова синонимического характера, особенно при письменном общении. Необходимо выбирать наиболее образные, емкие и уместные в данном контексте слова, точно и выра­зительно передающие высказываемую мысль, искать и находить «един­ственно возможные слова» (Л. Толстой) для выражения данного со­держания.

Умение владеть синонимическими средствами русского языка про­является как в правильном выборе из синонимического ряда соот­ветствующего слова, так и в правильном употреблении синонимов в пределах одного контекста. Так, при переработке текста романа «Вой­на и мир» Л. Толстой в предложении: В тот же год Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась прежняя семья - слово прежняя заменяет прилагательным старая. Эта замена объясняется тем, что слово прежняя недостаточно выразительно и емко по своей смысловой наполненности: прежняя — это только бывшая ранее, прежде, не современная, устаревшая; старая же — это и дав­няя, существующая с давнего времени, долго (ср.: старый друг, а не прежний друг; старое платье, а не прежнее платье, старая истина, а не прежняя истина и т. д.).

Употребление синонимов в пределах одного контекста может но­сить самый различный характер, синонимы могут использоваться с раз­ными стилистическими целями.

С одной стороны, употребление синонимов (это, пожалуй, наиболее распространенный случай) может быть обусловлено, прежде всего, стрем­лением избежать тавтологии, слишком частого повторения одних и тех же слов: Вот пролетели дикие гуси, пронеслась вере­ница белых как снег красивых лебедей (Чехов.).

С другой стороны, употребление синонимических слов может быть использовано для создания перечисления или градации: «Прощай, милый Саша!» — думала она, и впереди ей рисовалась жизнь новая, широкая, просторная (Чехов.). Иногда используется прием «нанизывания» синонимов, например: ... я безумно люблю, обожаю музыку, ей я посвятила всю свою жизнь (Чехов.).

Наконец, в художественной литературе употребление в одном и том же контексте разных членов синонимического ряда может быть прямо подчинено определенным стилистическим задачам, связанным с сознательной словесной «игрой». Так, например, у А. Блока: Он подошел... он жмет ей руку... смотрят его гляделки в ясные глаза.

В стихотворной речи синонимы могут использоваться в соответст­вии с требованиями ритма и рифмы. Ср.:

Домов затемненных громады

В зловещем подобии сна.

В железных ночах Ленинграда

Уж я не верю увереньям,

Уж я не верую в любовь

Осадной поры тишина.

Но тишь разрывается боем,

Сирены зовут на посты.

(Тихонов.)

И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям.

(Баратынский.)

Излюбленным приемом употребления синонимов в художественной и публицистической литературе является их антонимизация, превра­щение их из названий одного и того же в наименования как бы разных явлений. Именно на противопоставлении синонимических лицо и рожа построена, например, Вяземским эпиграмма «Двуличен он!»: Двуличен он! Избави боже: Напрасно поклепал глупца. На этой откровенной роже нет и единого лица.

Не менее удачным является подобное использование синонимов Мартыновым, с их помощью поэт очень скупо, но удивительно ярко показывает зарождение у лирического героя любви: Но теперь я от­четливо вижу, различаю все четче и четче, как глаза превращаются в очи, как в уста превращаются губы, как в дела превращаются речи.

Выше уже говорилось об историческом характере синонимической системы современного русского литературного языка, которая постоянно перестраивается в связи с соответствующими изменениями в лексике вообще. Слова, ранее в синонимических связях друг с другом не находившиеся, с течением времени становятся синонимами, и наоборот. Поэтому синонимические  ряды меняются как качественно, так и количественно. Если мы обратимся к синонимическому ряду во главе с основным словом глаза, то увидим, что и древнерусском языке указанное слово (обозначая стеклянный шарик) не входило в соответствующий синонимический ряд: как обозначение органа зрения слово глаза укрепляется в русском языке лишь в XVI в. Если мы обратимся к литературному языку первой четверти XIX в., то увидим также, что в разбираемый ряд входило и слово взоры, сейчас к нему не относящееся (ср.: Заметя трепетный порыв, с досады взоры опустив) в черновике даже: На взоры брови опустив, надулся он. (Пушкин).

Существование фразеологических оборотов, эквивалентных слову, и возможность выразить понятия описательно обусловливают наличие синонимических отложений не только между словами, но и между словами и выражениями. В таких случаях фразеологический оборот входит в соответствующий синонимический ряд в качестве одного из его членов (ср.: наверняка — определенно — как пить дать; неожиданно — внезапно — как снег на голову; выпороть — отодрать — прописать ижицу; препятствие — помеха — камень преткновения; солнце — дневное светило) (ср.: Погасло дневное светило. (Пушкин), река — водный рубеж (ср.: Осенний дождь стучит о подоконник, Пока еще осколками свинца. Пока еще восходы и закаты Солдатской кровью крашены, Пока зовется водным рубежом река. (Гудзенко.) и т. д.

Существование синонимии слова и фразеологического оборота — при тенденции к краткости и лаконичности — приводит к возникновению на базе фразеологических оборотов новых слов: Вавилонское столпотворение — столпотворение, перемывать косточки — костить, зажмурить глаза — зажмуриться, пойти на лад — наладиться и т. д. Впрочем, наблюдается здесь и обратный процесс «разложения» слова на фразеологический оборот (ср.: спят - объяты сном, ударить — нанести удар, бороться — вести борьбу и пр.).

Богатая синонимическая система современного русского языка не исключает вместе с тем и того факта, что целый ряд слов не имеет синонимов (в первую очередь это различные термины).

Среди синонимов наблюдаются не только разнокорневые (цепи — оковы — вериги; назад — обратно — вспять; дорога — путь — стезя и др.), но и родственные, имеющие одну и ту же непроизводную основу (чаща — чащоба; прошлое — прошедшее; лиса — лисица; учеба —ученье и т. д.). Такие синонимы можно наз­вать однокорневыми. Однокорневые синонимы представляют собой слова, возникшие на основе слов одного и того же корня, иногда даже на базе той же самой производящей основы (ср.: туристская — туристическая, восседать — сидеть, рыбак — рыбарь, лгун — лжец, нарочно — нарочито и т. п.).

 

3. Синонимия современного немецкого языка.

§1. Понятие о синонимах.

Синонимы в языке образуют группировку слов и словосочетании, носящую системный характер. Убедительные доводы в пользу системности синонимов приводятся, в частности, в работах Ю. Д. Апресяна[38]. Проявление системности он видит в диахронических процессах синонимической конкуренции и дифференциации синонимов и в тесной синхронической связи между полисемией и сино­нимией. В дополнение к этим аргументам можно при­вести также следующие соображения.

Во-первых, синонимам противостоят антонимы stark, kräftig —schwach; klug, gescheit — dumm и т. д., хотя, конечно, семантические противопоставления такого рода количественно невелики[39].

Во-вторых, довольно многочисленные группы синонимов объединяются внутри синонимического ряда по какому-либо закономерно проявляющемуся признаку, например возрастания или убывания степени свойства, качества, интенсивности действия и т. п. (fähig — begabt — talentvoll — genial, Scheu — Angst — Schrecken — Entsetzen, werfen — schleudern), противопоставления постоянного свойства (schüchtern, schamig), временному (verlegen, verschämt) и т. д.

Синонимы в немецком литературном языке появляются либо благодаря заимствованиям, например, stören — inkommodieren (от франц. commode 'удобный'), либо вслед­ствие проникновения диалектальных слов в литературный язык, например, Fleischer — Metzger (южно- и западнонемецкое) либо, наконец, в результате изменения значений слов

В лингвистической литературе нет единого общепризнанного определения синонимов, как нет и единого под­хода к установлению синонимичности. Как уже писалось раньше, синонимами назы­вают слова с равным значением, со сходным значением, слова, обозначающие одно и то же понятие или понятия очень близкие между собой, слова с единым или очень близким предметно-логическим содержанием, слова, одинаковые по номинативной отнесенности, но, как правило, различающиеся стилистически, слова, способ­ные в том же контексте или в контекстах, близких по смыслу, заменять друг друга.  В «Словаре лингвистических терминов» О. С. Ахмановой (М., 1966) синонимы определяются как «те члены тематической группы кото­рые: а) принадлежат к одной и той же части речи и б) на­столько близки по значению, что их правильное употребление в речи требует точного знания различающих их семантических оттенков и стилистических свойств».

Наконец, в энциклопедии «Русский язык» (М., 1979) Т. Г. Винокур говорит, что синонимы — это «слова одной части речи, имеющие полностью или частично совпадающие лексические значения».

Уже обращалось внимание на неточность этих опреде­лении, которая заключается в том, что речь в них идет о словах, тогда как следовало бы говорить об отдельных значениях слов[40], так как слова в большинстве своем многозначны и во всех своих значениях почти никогда не бывают синонимичными друг другу[41]. В спра­ведливости сказанного легко убедиться на примере почти любого многозначного слова. Возьмем в качестве ил­люстрации глагол gehen. В кратком толковом словаре из серии Дудена[42] указано 9 значений этого слова. Однако лишь в значении 'идти' ему синонимичен глагол schreiten, в значениях же 'посещать', 'функционировать’ и т. д. в качестве синонимов к gehen выступают уже иные слова.

Исходить из того, что синонимичны слова, а не значения, нам представляется неверным, так как нет многознач­ного слова, все номинативные значения которого были бы общими со всеми значениями другого слова. Более того, оно может иметь общие значения со многими сло­вами, количество этих слов различно и в отдельных слу­чаях может быть равно числу его номинативных значе­ний. В нашем случае gehen имеет общие номинативные значения и с schreiten, и с kommen, и с fahren, и с lau­fen, и с weggehen и т.д. в зависимости от того, с каким значением gehen мы будем сопоставлять другие слова или, точнее, значения других слов для установления сино­нимических отношений.

Из сказанного следует, что, как правило, не слова, а отдельные значения могут находиться в синонимических отношениях друг с другом. Поэтому в синонимические ряды объединены в качестве синонимов не слова, а лексико-семантические варианты слов, из кото­рых каждый соответствует одному определенному значению слова.

Среди тех определений синонимов, которые приводились выше, наиболее распространенным является определение, утверждающее, что синонимы — это слова с единым или близким предметно-логическим содержанием. Соглашаясь с ним, приходится вместе с тем констатировать, что оно страдает известной неопределенностью, ибо оставляет не­ясным вопрос о степени и характере общности значения слов, которая была бы достаточной для признания слов синонимами. Приведем в качестве доказательства следующий пример.

Если сравнить такие пары, как aufmachen — aufsperren в значении 'открывать' (слова, которые во всех немецких синонимических словарях квалифицируются как сино­нимы) и gehen 'ходить пешком'—laufen 'бежать' (кото­рые ни словари, ни интуитивное чувство языка не при­числяет к синонимам), то можно прийти к выводу, что вторая пара не характеризуется таким уж явным отсут­ствием общности предметно-логического содержания в сравнении с первой, чтобы на основании этого считать ее, безусловно, несинонимичной. Сходство между aufmachen и aufsperren состоит в том, что в обоих случаях это — движение, позволяющее сделать доступным  внутрен­ность чего-нибудь Словарь Д. Н. Ушакова), различие же заключается в скорости, резкости движения и одновременно в широте отведения створки (до степени 'открыть' — aufmachen или 'распахнуть' — aufsperren) и, по-видимому, в следствии (ср.: открыть окно, чтобы шел воздух, и открыть окно, чтобы спастись бегством).

Между gehen и laufen тоже есть сходство, и состоит оно в том, что в обоих случаях речь идет о движении, перемещении с помощью ног. Различие же заключается, во-первых, в быстроте, скорости движения, а во-вторых, в положении ног: в одном случае (gehen) ступни не от­рываются целиком от земли, в другом (laufen) на какое-то мгновение отрываются. Если сопоставить gehen — laufen с rennen — laufen (относительно последних нет сомнений в их синонимичности), различающихся именно степенью быстроты движения, то напрашивается вывод, что различная скорость, с которой совершается действие, не может слу­жить основанием для того, чтобы считать gehen — laufen словами с разным предметно-логическим содержанием, т. е. не синонимами. Это различие, следовательно, нужно искать в способе передвижения: не отрывая ступней от земли или отрывая их. Но, во-первых, неясно, почему в одних случаях такие дифференцирующие признаки, как предел действия и следствие действия (aufmachen — aufsperren) не есть свидетельство различия предметно-логического содержания, в других случаях такой признак, как способ осуществления действия (gehen — laufen)— свидетельство этого различия. А во-вторых, можно было бы указать на другие слова, признаваемые синонимами, где различие в способе выполнения действия и его результате, как, например, в случае gehen — schreiten, не препятствует тому, чтобы признавать их синонимами и, следовательно, считать, что в основе их лежит общность предметно-логического содержания.

Обратимся теперь к критериям, которые предлагаются для установления синонимичности лексико-семантических вариантов слов. Помимо критерия близости предметно-логического содержания, о котором только что говори­лось, существуют и такие, как конструктивная общность, совпадение сочетаемости, взаимозаменяемость, принадлежность к одному типу понятий — родовому или видовому.

Проанализируем с точки зрения критерия конструктив­ной общности несколько примеров. В ряду ablehnen — sich weigern глагол ablehnen 'отказаться от чего-либо, отклонить что-либо' является транзитивным, он требует, следовательно, прямого дополнения, а sich weigern 'отказаться, испытывая внутреннее сопротивление, выполнить то, что кто-либо требует, приказывает' употребляется только с инфинитивным оборотом. В ряду sich fürchten — grausen синоним sich fürchten 'бояться' требует предложного дополнения (vor jemandem), тогда как grausen 'испытывать ужас' используется без объекта и только в безличной форме. Между тем синонимичность этих гла­голов отмечается всеми немецкими словарями. Значит, отсутствие у слов конструктивной общности не препятствует ощущению и признанию их синонимичности.

Как указывалось, в качестве критерия синонимичности называют совпадение сочетаемости. Однако у целого ряда слов сочетаемость совпадает, но они не вступают друг с другом в синонимические отношения: таковы, например, schlucken — trinken, schlucken — essen и др. И, наоборот, у многих признанных синонимов сочетаемость не совпа­дает. Ср.: ganz — völlig: völlige (не ganze) Ge­nesung, но die ganze (не völlige) Zeit, etwas ganz (не völ­lig) anderes и т.д.

Большой популярностью у языковедов пользуется такой критерий, как «заменимость» в том же контексте или в контекстах, близких по смыслу, без ощущения заметного изменения смысла высказывания в результате замены[43]. Однако и он недостаточно объективен. Следует, очевидно, прежде всего уточнить, о каком контексте идет речь — о широком, языковом (безразличном) или узком, ре­чевом (ситуативном, небезразличном).

Языковой контекст определяет, какое из значений смысловой структуры слова имеется в виду. Помещая, например, слово trinken 'пить' в минимальный (сло­восочетание) или максимальный (предложение) языковой контекст - Tee trinken 'пить чай' или mein Freund trinkt Tee 'мой приятель пьет чай' — можно определить, какое из значений слова trinken имеется в виду, но нельзя решить вопрос, будут ли к нему синонимами schlürfen 'хлебать', schlucken 'глотать', nippen 'пригубить', хотя они вполне заменимы. Следовательно, такой контекст не го­ворит в пользу того, что это синонимы, хотя и не опро­вергает возможности синонимических отношений данных значений слов. Если продолжить эксперимент и вместо слова Tee подставить geschmacklose Flüssigkeit или ein alkoholfreies Getränk, то и здесь контекст не выявит синонимических отношений, хотя их и нельзя будет отри­цать. Итак, в широком языковом контексте синонимы за­менимы, но сам факт возможности замены не свидетель­ствует о том, что мы имеем дело с синонимами, а лишь о том, что мы имеем дело со словами, входящими в один тематический ряд.

Речевой контекст отличается от языкового тем, что он всегда ситуативен и потому узок. В речевом кон­тексте выявляются оттенки значения синонимов, соответ­ствие или несоответствие данного синонима данной ситуа­ции, в силу чего в большинстве своем замена одного си­нонима другим как раз невозможна. Ведь искусство речи и заключается в том, чтобы выбрать наиболее подходящий синоним именно для данного случая. Если же в речевом контексте синонимы все же заменимы, то это объясняется зачастую либо тем, что оттенки их недостаточно ощутимы (недостаточно четко ощущаются говорящим, пишущим), либо тем, что недостаточно узок контекст, что ситуация недостаточно конкретна. Узкий ситуативный контекст дает возможность пролить некоторый свет на оттенки значения синонимов, но не подтверждает их взаимозаменимости.

В качестве критерия, а точнее, условия синонимичности называют принадлежность слов к одному типу понятий — родовому или видовому. Если иметь в виду названия кон­кретных предметов, то с этим условием нельзя не согла­ситься: Tier и Hund или Pflanze и Rose, конечно, не си­нонимы, хотя о Wind — Sturmwind — Sturm уже нельзя судить категорически. В ряде других случаев, например, если речь идет о некоторых глаголах или названиях аб­страктных понятий, эти отношения не столь бесспорны, а, кроме того, как справедливо отмечает В. Н. Цыганова[44], в известных условиях они могут вступать в синонимические отношения, как, например, sehen — glotzen, trinken — nippen, gehen — schleichen. Правда, здесь, очевидно, луч­ше говорить не о родовидовых отношениях, а об отношениях общего и частного.

Из сказанного следует, что ни критерий общности предметно-логического содержания, ни те критерии, о которых только что говорилось, не дают достаточно надежных оснований для установления синонимичности между лексико-семантическими вариантами слов, хотя они и должны быть, безусловно, приняты во внимание.

Если проанализировать лингвистическую литературу с точки зрения того, какие типы смысловых отличий усма­триваются между синонимами, то придется констатиро­вать, что большинство исследователей ограничиваются общим указанием на то, что синонимы различаются оттен­ками значения. Довольно типично в этом отношении замечание Р. А. Будагова, который пишет, что «самое су­щественное в синонимах — выражение различных оттенков значения[45]», но не раскрывает того, что понимается под оттенком значения. В некоторых работах содержатся замечания относительно отдельных конкретных смысловых отличий, которыми об­ладают синонимы разных групп или какой-либо определенной категории. Так, К. В. Архангельская усматривает между синонимами наличие количественно-качественных отношений[46]. В. Н. Цыганова[47], анализируя глаголы русского языка, выделяет такие признаки, различающие синонимы по оттенкам значения, как степень интен­сивности действия (кричать — вопить, любить — обожать, бежать — нестись), отсутствие или наличие намеренности действия (попасть — очутиться, найти — отыскать, клонить — нагибать). А. П. Евгеньева во Введении к «Словарю синонимов русского языка» говорит, что синонимы: а) служат для детализации и выделения того или иного признака, существенного, с точки зрения говорящего или пишущего (загореться, заняться, вспыхнуть, запылать); б) служат выражению степени и меры в проявлении признака (громадный, огромный, колоссаль­ный, гигантский, исполинский, грандиозный, циклопиче­ский; боязнь, страх, ужас); в) выражают интенсивность обозначаемого действия (бежать, мчаться, нестись, ле­теть); г) служат выражению субъективной оценки, от­ношения говорящего к обозначаемому (глупый, неумный, безголовый, пустоголовый, безмозглый). Однако назван­ные признаки не исчерпывают типов смысловых отличий слов-синонимов.

Особенно  интересна  в  этом  отношении  статья Ю. Д. Апресяна «Английские синонимы и синонимический словарь», [48]где описаны широко представленные в английском материале разнообразные типы признаков, на основе которых возникают семантические различия ме­жду синонимами.

Нам представляется, что при определении оттенков зна­чения слова важно принимать во внимание контекст и лексическую среду, в которых употребляется данный лексико-семантический вариант, т.е. учитывать, идет ли речь о живых или неживых предметах, о людях или животных, об объективном или субъективном высказывании и т. д. Например: halten — stehenbleiben (по отношению к людям нет различия, по отношению к средствам транспорта — есть: hal­ten используется, когда речь идет о любой, обычно регу­лярной остановке, stehenbleiben — чаще об остановке по особой причине); ertragen — vertragen (ertragen просто констатирует преодоление чего-либо: жары, потерь, го­лода; vertragen подчеркивает, что преодоление чего-то — насмешек, критики и т.п. — связано с субъективными способностями и особенностями) и т.д.

§2. Семантические отличия слов в синонимическом ряду.

Анализ употребления значительного числа синонимов немецкого языка дает основание выделить следующие ос­новные признаки, которые следует учитывать при опи­сании семантических отличий слов в синонимическом ряду:

1. Степень. Здесь имеется в виду степень возрастания выражаемого свойства, качества или интенсивности дей­ствия, например:

Befürchtung — Angst — Entsetzen

gut — ausgezeichnet

schwerhörig — taub — stocktaub

werfen — schleudern

zuhören — horchen

laufen — rennen

2. Характер (действия, процесса и т.д.). Т.е. продол­жительность, быстрота, размеренность, небрежность или тщательность выполнения и т.д., например:

aufmachen — aufsperren

anfangen — ausbrechen

gehen — schreiten

schauen — betrachten

3. Специализация. К специализации относятся случаи, когда слово имеет либо более общее, либо более частное значение, указывает на абсолютный или относительный признак. Эти случаи связаны с разным объемом значения, с различной сочетаемостью, например:

gießen — eingießen — zapfen (из бочки)

Gipfel — Wipfel (у дерева)

weit (во всех направлениях) — breit (в одном)

vorteilhaft ('выгодный') — einträglich ('доходный')

geschehen — passieren (лишь по отношению к не очень значительным событиям)

ablegen — abnehmen — ausziehen (разная соче­таемость: ablegen — только о верхней одежде)

strafen — bestrafen (с применением конкретной меры наказания)

verlieren — einbüßen — sich (D) verscherzen (по собственной вине)

Laut (в фонетике) — Ton, Klang (в музыке) — Schall (в акустике)

4. Отношение. Здесь имеется в виду оценка выражае­мого действия, качества, например:

ausgeben ('расходовать') — verschwenden ('расточать') schreiben ('писать') — kritzeln ('царапать')

5. Мотивация. Под мотивацией понимается внешнее или внутреннее побуждение к действию, а также причины дей­ствия, зависящие или не зависящие от субъекта, напри­мер:

sich benehmen (внутреннее побуждение) — sich betragen (как предписано, установлено)

Spazierengehen  ('гулять') — schlendern   ('гулять без цели', 'шляться')

blinzeln — zwinkern (большей частью наме­ренно)

ändern — verändern (не зависит от субъекта)

6. Результативность (действия, процесса). Например:

behandeln — kurieren — heilen ('вылечить')

wecken — erwecken ('пробуждать')

7. Постоянство (свойства, признака предмета, дей­ствия). Например:

schüchtern (постоянный признак 'робкий')— verlegen (временный признак 'смущенный')

böse ('злой') — erbost ('разозленный')

leben ('жить' где-либо) — sich aufhalten ('временно жить, останавливаться')

Некоторые синонимы обладают одновременно несколькими признаками. Так, например, verlieren — einbüßen — sich (D) verscherzen отнесены к специализа­ции, хотя verscherzen отличается от других членов ряда и тем, что выражает результативность, по­скольку означает, что кто-либо потерял, утратил что-либо окончательно, навсегда.

В приведенных примерах в качестве синонимов фигурируют лишь знаменательные части речи, но это не означает, что в синонимические отношения не могут вступать служебные слова и междометия. Однако они сравнитель­но малочисленны и чаще выступают как полные синонимы.

§3. Классификация синонимов.

Стилистически не ограниченные синонимы могут подразделяться на равнозначные и неравнозначные синонимы.

Равнозначные синонимы могут быть полными (если совпадают и их значение и их употребление) и не­полными (если они отличаются только по употреблению). Примеры: halten и stehenbleiben 'стоять' (по отношению к человеку) полные синонимы; Meer и See 'море' — непол­ные, так как можно сказать: das Meer (но не die See) be­deckt einen großen Teil der Erdkugel, Leutnant zur See (но не zum Meer).

Неравнозначные синонимы различаются по от­тенкам значения и большей частью и по употреблению. Эти последние наиболее многочисленны.

Исследуя синонимы, можно наблюдать интересный факт: одни синонимы могут употребляться с любыми ча­стями речи (если они вообще с ними сочетаются), а дру­гие нет. Приведем в качестве примера sogar — selbst. So­gar сочетается с любой знаменательной частью речи, в то время как selbst нельзя сочетать с глаголом.

Все вышеперечисленные критерии хотя и не исчерпы­вают всего многообразия оттенков значения синонимов, однако, все же проливают некоторый свет на характер синонимических отношений между отдельными значениями так называемых идеографических синонимов, т.е. не совпадающих полностью по значению.

На первый взгляд несколько проще обстоит дело со стилистически дифференцированными, так называемыми стилистическими синонимами. Однако и здесь нет достаточно надежных данных ни для дифференциации стилистически не ограниченных и стилистически ограни­ченных, ни для дальнейшего подразделения стилистиче­ски ограниченных синонимов хотя бы на синонимы разговорного и книжно-письменного стиля речи.

Иногда различие между стилистически не ограничен­ными (идеографическими) и стилистически ограниченными синонимами видят в их различной эмоциональной окраске, в различной экспрессивности и потому называют первые нейтральными, а вторые — стилистически окрашенными. Эти термины вряд ли удачны, так как стилистическая нейтральность в смысле нулевой экспрессивности присуща как стилистически ограниченным, так и стилистически не ограниченным синонимам; ср.: anfangen и beginnen, auf­machen и öffnen или Dienstmädchen и Haustochter, где первые члены синонимических рядов относятся к стилистически не ограниченным, а вторые — либо к лексике книжно-письменной, либо разговорной речи; ср.: das Geschäft wird geöffnet, но не aufgemacht и т.д. Однако в этих синонимах нельзя обнаружить никаких экспрессивных (эмоциональных) оттенков.

Стилистически ограниченные синонимы сравнительно лег­ко обнаруживаются по присущим им дополнительным экс­прессивным оттенкам, выражающим иронию, торжествен­ность и т.д., ср.: inkommodieren, Beamtenkuh, Gemach и др.

«Нейтральные» стилистические синонимы труднее обнаружить, так как они обычно словарями соответствующим образом не квалифицируются. Их стилистическую огра­ниченность можно установить только либо путем лингвистического эксперимента, как предлагал Л. В. Щерба, для чего нужно совершенное знание языка, а им обладают немногие, либо статистически, путем изучения большого количества текстов (контекстов), что, в общем, не под силу одному исследователю; возможно, что это скоро бу­дет выполнено с помощью машин. Практическая важ­ность этой работы неоспорима. Достаточно пролистать любой учебник по иностранному языку, чтобы убедиться в том, насколько неоправданно в нем употребление синонимов, например, beginnen вместо anfangen, wünschen вместо wollen, senden вместо schicken и т.п.

В немецкой лексикографии имеется довольно большое количество синонимических словарей, но они почти все, за исключением старого издания словаря серии Дудена[49], представляют собой более или менее удачно подобранные синонимические ряды, не содержащие, как правило, примеров, иллюстрирующих их значение и употребление. Среди опубликованных словарей можно обнаружить два типа: словари, где синонимические ряды смешаны с тематическими (сюда можно отнести словари, подобные словарю Пельцера) и синонимические словари типа Гернера и Кемпке, где проведен строгий отбор синонимов, но не даны различия между ними.

В словаре К. Пельцера, например, в одном ряду приве­дены Bank, Stuhl, Schemel, Schulbank и т.д., которые об­разуют тематический, но не синонимический ряд. В сло­варе под редакцией Г. Гернера и Г. Кемпке собрано боль­шое количество синонимических рядов, члены которых представляют собой либо идеографические, либо стилистические синонимы.

Все эти словари предназначены для носителей языка и рассчитаны на то, чтобы установить то общее, что харак­терно для синонимов данного ряда. Но, как уже говорилось, из них нельзя почерпнуть почти никаких сведений о том, в чем заключаются различия между помещенными в один ряд синонимами.

Единственным пока словарем, который дает и те, и другие сведения, является упомянутый выше синонимиче­ский словарь серии Дудена. Помимо синонимических ря­дов он содержит и пространное толкование различий в значении и употреблении членов каждого синонимиче­ского ряда, а также иллюстрирующие их примеры, в том числе и заимствованные из литературы[50].

 

§4. Состав синонимического ряда.

Заглавным словом основных статей является индиф­ферентный синоним. Под индифферентным пони­мается синоним, который передает значение данного синонимического ряда наиболее общо, не имеет эмоциональной окраски и является, как правило, наиболее употребительным в данном ряду. В качестве заглавного слова индиф­ферентный синоним с русским эквивалентом помещается над соответствующим синонимическим рядом. Например:

Balkon балкон

der Balkon — der Altan — der Soller

Членами синонимического ряда могут быть как слова, так и словосочетания. Последние могут иногда высту­пать в качестве индифферентного синонима. Например:

fremd werden становиться чужим

fremd werden — entfremdet sein — sich entfremden

Расположение синонимов в синонимическом ряду оп­ределяется, как правило, принадлежностью слова к опре­деленному стилю речи. В этом случае синонимы располагаются в такой последовательности: индифферентный си­ноним, затем другие стилистически нейтральные синонимы, затем синонимы, относящиеся к книжной речи, и, наконец, слова разговорной речи. Например:

betragen составлять (определенное количество)

betragen — ausmachen — sich belaufen — machen

Многие синонимы, особенно обозначающие признак, свойство, качество и т.п., образуют синонимические ряды, выражающие некую  иерархическую зависимость членов ряда. В таком случае синонимы приводятся в порядке возрастания признака или интенсивности действия, причем стилистическая характеристика синонимов наглядно представлена различными шрифтами тем же способом, что и в предыдущем случае. Такому ряду дается общая ха­рактеристика, в которой порядок следования синонимов специально оговаривается. Например:

freudig радостный

zufrieden — vergnügt — heiter — froh - freudig — heidenfroh — glücklich — überglücklich — selig — glückselig — verklärt

Синонимы данного ряда расположены по степени возрастания выражаемого признака.

 Синонимы, образующие синонимический ряд, принад­лежат к одной и той же части речи. Это, однако, не исключает известных грамматических различий между ними. В частности, в одной словарной статье могут быть объединены слова и словосочетания, выступающие как прила­гательное и как наречие. Например:

bald скоро

bald — in Zukunft — zukünftig – umsonst — vergebens — vergeblich

В синонимических рядах глаголов и прилагательных при иллюстрации употребления допускались примеры, включающие субстантивированные слова, если последние сохраняют и хорошо передают семантические особенности исходного слова. Например:

nachsinnen высок. = nachdenken... sie schwieg in tiefem Nachsinnen - она молчала, погруженная в глубокое раздумье.

Производные слова включаются в словник лишь в том случае, когда они отличаются от исходного слова не только своим лексико-грамматическим значением, а обра­зуют синонимический ряд, не совпадающий по составу с рядом исходного слова. Например, ряд исходного сущест­вительного:

Laune прихоть, каприз

die   Laune — die Schrulle — die Marotte — der Tick — die Grille — die Mucke

значительно отличается по своему составу от ряда производного прилагательного:

launenhaft непостоянный, капризный

launenhaft — launisch — kapriziös — unberechenbar — grillenhaft — wetterwendisch

 

 

 

 

 

 

 

4. Перевод – один из путей взаимодействия национальных культур и средство коммуникации.

§1. Общие проблемы перевода.

Перевод традиционно и с полным правом рассматривают как один из важнейших путей взаимодействия национальных культур, как действенный способ межкультурной коммуникации. О теоретической и практической значимости перевода свидетельствует тот факт, что он удачно вписывается в научную проблематику, получившую в настоящее время название «Диалог культур». Что же является предметом перевода (переводческой деятельности) — тем, с помощью чего в ме­ру, допустимую спецификой двуязычной опосредованной коммуни­кации, можно максимально приблизить последнюю к естествен­ной, одноязычной коммуникации?

Очевидно, что таковым является переводной текст (ПТ). Заме­няя в процессе двуязычного общения текст-подлинник, или, как при­нято говорить в переводоведении, исходный текст (ИТ), текстом переводным, переводчик тем самым нейтрализует разделяющий разноязычных коммуникантов лингвоэтнический барьер и дает им возможность речевого общения, сравнимую с возможностью общения в рамках одноязычной коммуникации. Иными словами, потреб­ность, обусловливающая деятельность переводчика, удовлетворяется путем создания ПТ.

При переходе к социально-личностным барьерам прибавляется еще и лингвоэтнический барьер — расхож­дение в языках, закономерностях их функционирования, культурах общающихся. Задача переводчика состоит в том, чтобы нейтрали­зовать этот и только этот барьер, то есть барьер лингвоэтнический. Иными словами, в процессе перевода переводчик нейтрализует только те препятствия на пути эффективной речевой коммуни­кации разноязычных участников общения, которые вытекают из обстоятельства их принадлежности к разным лингвоэтническим кол­лективам. Перевод, таким образом, является чисто лингвоэтнической ретрансляцией при переводе осуществляется лишь лингвоэтническая, но не социально-групповая или индивидуально-личностная переадресовка сообщения, происходят замены адресатов типа русский — немец, англичанин — китаец, и не производятся замены типа специалист — неспециалист, взрослый — ребенок, массовая ау­дитория в ФРГ — товарищ Петров из СНГ. Иногда, правда, лингвоэтнические и социально-групповые различия могут совпадать. Так, если иностранный текст, переводимый на русский язык, адре­сован врачам-католикам, то отсутствие у нас аналогичной соци­альной группы должно рассматриваться не только как социальное, но одновременно и как лингвоэтническое различие между адре­сатами ИТ и ПТ и учитываться в переводе путем введения не содержащейся непосредственно в ИТ, но подразумеваемой, известной адресатам ИТ информации непосредственно в ПТ или сообщения этой информации адресатам ПТ с помощью примечаний и коммента­риев к тексту перевода.

Чисто лингвоэтнический характер переводческой ретрансляции обусловлен общественным предназначением перевода. Если бы в про­цессе перевода нивелировались не только лингвоэтнические, но также социально-групповые и индивидуальные коммуникативно-релевантные характеристики носителей ИЯ и носителей ПЯ, если бы переводчик адаптировал сообщение в его переводном варианте к ситуации, возникающей между переводчиком и редактором худо­жественной переводной литературы в тех случаях, когда переводчик отвергает вышеназванное требование: «Что делать редактору в таком случае, если, скажем, автор пишет длинными периодами с параллельными конструкциями, а переводчик короткими эмоционально-рваными фразами и притом аргументирует тем, что «иначе будет не по-русски»? Тут, разумеется, дело редактора требовать, чтобы было и по-русски и как у автора. Ведь доказано же русскими писателями и переводчиками, что и по-русски длинный период, правильно построенный, может сохранить логику раз­вития мысли и эмоциональность. Труднее спорить, когда перевод­чик принципиально не согласен с тем, что авторский период нужно сохранять, нужно-де только, чтобы перевод, в общем, производил то же впечатление, что и подлинник». Как мы видим, в опи­санной ситуации объективная основа для обсуждения, принятия и отклонения вариантов перевода практически исчезает.

Теперь подведем итог сказанному о требовании к тексту перевода. Максимально возможная (не переходящая в буквализм) семантико-структурная близость ИТ и ПТ позволяет:

— максимально сохранить в переводе идентичность авторской мысли;

— увеличивает диапазон адекватного замещения исходного тек­ста переводным (соответственно уменьшает количество потен­циальных ситуаций, в которых ИТ может оказаться неадек­ватным заместителем ПТ);

— повышает объективность процесса перевода и переводческого решения.

В перечисленном заключается конструктивная ценность семантико-структурной (текстуальной) близости ИТ и ПТ в рамках об­щественного предназначения перевода для общественной практики.

Перевод можно рассматривать как процесс создания текста на ПЯ, в опреде­ленных отношениях равноценного тексту на ИЯ. Это дает нам основа­ние взглянуть на перевод через призму философского учения о тож­дестве — равенстве — эквивалентности. На наш взгляд, это весьма полезно, поскольку понятие эквивалентности в переводе, получившее в последнее время широкое распространение, используется без дос­таточного научного обоснования, как нечто априорно или интуитивно понятное.

А между тем именно введение в теорию перевода термина «эк­вивалентность» и замена им синонимичного термина «адекватность» открывает благоприятную возможность увязать проблему перевод­ческой эквивалентности с широкой общенаучно-философской проб­лематикой тождества — равенства — эквивалентности и решать эту переводоведческую проблему на гораздо более высоком теоретичес­ком уровне.

Слово «адекватность», используемое в теории перевода для обоз­начения специально переводческой эквивалентности, представляет собой локальный, чисто переводческий термин: в общенаучном плане «адекватность» не является термином, а употребляется нетерминологически — в значении «вполне соответствующий», «равный». Из-за этого в тех случаях, когда вместо термина «эквивалентность» упот­ребляется термин «адекватность», проблема переводческой эквива­лентности уже на терминологическом уровне изолируется от широкой общенаучно-философской проблематики тождества — равенства — эквивалентности.

Иное дело — термин «эквивалентность», являющийся обозна­чением родового понятия всевозможных отношений типа равенства.

Эквивалентность каких-либо объектов означает их равенство в каком-либо отношении. Равенства объектов во всех отношениях не бывает. Всякая вещь универсума есть единственная вещь. Двух вещей, из которых каждая была бы тою же самой вещью, что и другая, не существует.

Тем не менее, как в повседневной жизни, так и в теории мы постоянно отождествляем различные предметы, то есть, говорим о разных предметах так, как если бы они были одной и той же вещью. Возникающая при этом абстракция отождествления различного получила от­ражение в принципе тождества неразличимых Г. В. Лейбница. Между признанием индивидуальности каждой вещи и принципом тождества неразличимых не возникает противоречия, поскольку, говоря об инди­видуальности, мы имеем в виду онтологическую индивидуальность ве­щей (вещей «самих по себе», по их «внутреннему состоянию»), а принцип тождества неразличимых имеет в виду не абсолютную (онтологическую) неразличимость, то есть неразличимость вещей по любому признаку, а лишь их неразличимость «для нас» в процессе их познания, в практике. Если различать «вещь» (то есть предмет уни­версума «сам по себе») и «объект» (предмет универсума в познании, в практике, в отношении к другим предметам), то, можно сказать: нет тождественных вещей, но есть тождественные объекты.

Таким образом, с онтологической точки зрения тождество (экви­валентность) является идеализацией, имеющей, однако, объективное основание в условиях существования вещей: практика убеждает нас в том, что существуют ситуации, в которых «разные вещи» ведут себя как «одна и та же вещь». Поэтому отождествление различного не является упрощением или огрублением действительности.

Неразличимость объектов, отождествляемых по принципу тож­дества неразличимых, может выражаться операционально — в их «поведении», истолковываться в терминах свойств, вообще опреде­ляться совокупностью некоторых фиксированных условий неразли­чимости.

Каковы условия неразличимости в переводе, при которых текст на одном языке признается эквивалентным тексту на другом язы­ке?

Из всего сказанного выше следует, что в наиболее общем виде они сводятся к трем главным требованиям:

— ИТ и ПТ должны обладать (относительно) равными коммуникативно-функциональными свойствами (относительно одина­ковым образом должны «вести себя» соответственно в сфере носите­лей ИЯ и в сфере носителей ПЯ);

— в меру, допустимую в рамках первого условия, ИТ и ПТ должны быть максимально аналогичны друг другу в семантико-структурном отношении;

— при всех «компенсирующих» отклонениях между ИТ и ПТ не должны возникать семантико-структурные расхождения, не до­пустимые в переводе.

К числу факторов, непосредственно определяющих реакцию на текст, относятся факторы ценностной ориентации получателя: миро­воззрение, убеждения, склонности, интересы, вкусы, оценочные стереотипы и т.д. Природа этих факторов носит смешанный характер: в ней переплетаются элементы общечеловеческого, социально-группового, индивидуально-личностного и — что более всего сущест­венно для нас — элементы этнического характера. Порой националь­ные культуры прямо-таки предписывают своим представителям определенные оценки определенных явлений материальной и духовной жизни. Как отмечает И.С. Кон, образы некоторых явлений, сущест­вующие в общественном сознании, усваиваются индивидом в готовом виде. Эти «готовые» представления, мнения, оценки, имену­емые стереотипами, «мнемически фиксируют не только черты данного явления, но и его эмоциональную окраску» (Ю. Шерковин). Как сви­детельствуют специальные исследования, частично этническая, национально-стереотипизированная природа факторов ценностной ори­ентации достаточно проявляет себя в речевой коммуникации: даже на такие, казалось бы, интернациональные, одинаковые для всех людей понятия, как «политика», «атомная энергия», «налог» и т.п., представители разных лингвоэтнических коллективов реагируют по-разному.

Естественно, это отражается и в переводе. Из многих возможных примеров на эту тему приведем лишь один, на наш взгляд, весьма показательный. Так, по свидетельству, известного литературоведа В. Шкловского, японских читателей, впервые познакомившихся в пе­реводе с романом Л. Толстого «Воскресение», «не поразило то, что Катюша Маслова проститутка: это занятие в их стране не содержит в себе той позорной характеристики, которую оно имеет у нас. Порази­ло то, что Катюша любила Нехлюдова и отказалась от брака с ним; любила и поэтому ушла с другим». Комменти­руя этот факт, С.С. Прокопович пишет: «Перевод, следовательно, может быть выполнен идеально, отвечать всем требованиям, которые мы обычно предъявляем к художественному переводу,… и, тем не менее, книга в переводе будет восприниматься не так, как она воспри­нималась (или воспринимается) на языке, на котором была напи­сана».

Действительно, в данном случае создать посредством перевода равноценные предпосылки для эмоционально-оценочного эффекта в сфере носителей ИЯ и в сфере носителей ПЯ невозможно. Единст­венный путь к этому, который можно себе представить, — это заме­нить в переводе род занятий героини романа на ремесло, столь же малопочтенное у японцев, каковым является для русского читателя занятие Катюши Масловой. Однако такая замена (если она вообще возможна) относилась бы к тем сверхрадикальным «компенсирую­щим» расхождениям, которые в переводе запрещены и которые прев­ращают продукт языкового посредничества в «адаптивное переложе­ние» (термин О. Каде). Из сказанного можно сделать вывод, пред­ставляющийся достаточно очевидным: расхождение национально-культурно обусловленных факторов ценностной ориентации у носите­лей ИЯ и носителей ПЯ не поддается нейтрализации в переводе.

Полноты ради, необходимо сказать о том, что непреодолимость расхождений национально-культурно обусловленных факторов цен­ностной ориентации в отдельных случаях может быть в какой-то сте­пени «возмещена» в письменном переводе комментариями и приме­чаниями переводчика.

Покажем это на примере. В романе Э.-М. Ремарка „Drei Kame­raden“ есть следующий эпизод. Девушка из относительно «высокого» слоя общества Патриция Хольман приглашает к себе домой своего возлюбленного Роберта Локампа и угощает его завтраком. Роберт — из простых людей. Он смущен непривычной обстановкой, как ему кажется, богатого дома. Вскоре происходит следующий разговор, начинающийся вопросом Патриции к Роберту:

„Also, was willst du nun, Tee oder Kaffee?“

„Kaffee, einfach Kaffee, Pat. Ich bin vom Lande. Und du?“

„Ich trinke mit dir Kaffee.“

„Aber sonst trinkst du Tee?“

„Ja.“

„Da haben wir es.“

„Ich fange schon an, mich an Kaffee zu gewöhnen. Willst du Kuchen dazu? Oder Brötchen?“

„Beides Pat. Man muß solche Gelegenheiten ausnützen. Ich werde nachher auch noch Tee trinken...“.

Для того чтобы понять внутренний смысл диалога, необходимо, во-первых, знать его психологическую подоплеку: Роберта одолева­ют опасения, ему кажется, что он не пара Патриции, потому что он не из ее круга, потому что слишком прост и беден, для того чтобы иметь право на ее любовь. Пат всячески пытается успокоить его, прогнать от него эти мысли. Во-вторых, читателю должно быть из­вестно, какое место среди стереотипизированных представлений нем­цев той эпохи занимали чай и кофе: чай считался напитком привиле­гированных слоев общества, кофе (зачастую его суррогаты) был бо­лее простым, массовым напитком. В переводном варианте романа об этом можно было бы сказать в примечании переводчика. Только при этом условии русскому читателю станет ясен смысл диалога:

— Итак, чего же ты хочешь, чаю или кофе?

— Кофе, просто кофе. Пат. Я ведь из деревни.

— И я выпью с тобой кофе.

— Ну, а вообще-то, ты пьешь чай?

— Да.

— Я так и думал.

— Я уже начинаю привыкать к кофе. С чем ты будешь пить:

с пирожным или бутербродом?

Я попробую и того и другого. Такие возможности нельзя упускать. Я потом еще выпью и чаю...

§2. Особенности перевода синонимов в синонимическом ряду:

Значение слов, входящих в синонимический ряд, разъясняется при помощи русского эквивалента или опи­сательно. Например:

Kluft I пропасть

die Kluft – der Abgrund – die Tiefe – der Schlund

Kluft индифф. синоним... Abgrund бездна — Tiefe глубина... Schlund высок. поэт, пучина». Русский перевод может включать элементы толкования, например, в ряду unangenehm:

peinlich неприятный тем, что связан с тягост­ным ощущением неловкости, смущения и т.п. Раскрытию значения слова служит сопоставление од­ного синонима с другим, причем особое внимание уделяется смысловым отличиям между ними, например:

Köchin кухарка, повар

die Köchin – die Kochfrau – die Kuchenfee... Küchenfee разг. шутл. Köchin, но когда о кухарке отзываются с большой похвалой...

Если в каком-либо ряду все синонимы имеют примерно то же значение и переводятся одинаково, то до объяснения отдельных синонимов дается их общая семантическая характеристика. Например:

Gesetzlich законный

gesetzlich – rechtlich – gesetzmäßig – rechtmä­ßig – legal – legitim – rechtskräftig – rechtsgültig

Синонимы данного ряда имеют примерно одно и то же значение, но различаются по сочетаемости и употреблению.

В этом случае перевод дается только при заглавном слове и при каждом синониме не повторяется.

Если же совпадают значения лишь у отдельных синонимов ряда, то после синонима, отличающегося от ранее описанного только стилистически или по употреблению, вместо перевода дается отсылка со знаком приблизитель­ного равенства. ≈ Это значит, что слово имеет примерно то же значение, что и то, с которым оно сопоставляется, например:

pleite разг. = bankrott, но часто шутл. – о временных денежных затруднениях... Если совпадает не только значение, но и употребление, синонимы при описании даются через запятую, например, в ряду gleiten:

schlittern, glitschen разг. скользить (без коньков, лыж} на льду или гладкой поверхности... При отсылке они даются со знаком равенства, например, в ряду beredt:

mundfertig = zungenfertig, но употр. редко. Если в пределах значения данного синонимического ряда у какого-либо синонима четко выделяются различ­ные условия употребления или оттенки значения, объяс­нение синонима делится на соответствующие подпункты. Например, в ряду bereiten:

präparieren а) готовить кого-л. (к экзаменам и т. п.).. b) устаревает препарировать (текст и т. п.), готовить уроки (особенно сочинение, перевод и т. п.)...

5. Роман Г. Фаллады «Каждый умирает в одиночку».

Роман Г. Фаллады «Каждый умирает в одиночку» (1947) занимает особое место в немецкой демократической литературе. Автор его оставался на родине в годы фашистской диктатуры. Писатель запечатлел по горячим следам как очевидец будни гитлеровского рейха в период Второй Мировой войны и по-своему, остро и сильно, поставил проблемы антифашистского Сопротивления.

По-немецки роман Фаллады называется «Jeder stirbt für sich allein». Слово «allein» проходит через весь роман как своего рода лейтмотив и возникает в разных смысловых оттенках: иногда оно значит «один», «в одиночку», иногда же – «сам», «сам по себе». Разобщённость – своего рода закон бытия для героев Фаллады, «маленьких людей», и мастер Квангель в этом смысле не составляет исключения. Жестокий закон капиталистического мира он превращает в добродетель: именно в одиночку, сам по себе, без посторонней помощи, указаний, подсказки пытается он выполнить свой человеческий долг, как он его теперь понимает.

События этого романа в общих чертах основаны на материалах гестапо о подпольной деятельности берлинской рабочей четы за период между 1940 и 1942 годами. В этой книге речь идёт почти исключительно о людях, которые боролись против гитлеровского режима, о них и их преследователях. Добрая треть романа происходит в тюрьмах и домах для умалишённых. Где смерть была делом обиходным.

7. Заключение.

Итак, перевод традиционно и с полным правом рассматривают как один из важнейших путей взаимодействия национальных культур, как действенный способ межкультурной коммуникации. О теоретической и практической значимости перевода свидетельствует тот факт, что он удачно вписывается в научную проблематику, получившую в настоящее время название «Диалог культур».

Синонимами назы­вают слова с равным значением, со сходным значением, слова, обозначающие одно и то же понятие или понятия очень близкие между собой, слова с единым или очень близким предметно-логическим содержанием, слова, одинаковые по номинативной отнесенности, но, как правило, различающиеся стилистически, слова, способ­ные в том же контексте или в контекстах, близких по смыслу, заменять друг друга.

Синонимы в немецком литературном языке появляются либо благодаря заимствованиям, либо вслед­ствие проникновения диалектальных слов в литературный язык, либо, наконец, в результате изменения значений слов.

Анализ употребления значительного числа синонимов немецкого языка дает основание выделить следующие ос­новные признаки, которые следует учитывать при опи­сании семантических отличий слов в синонимическом ряду:

1. Степень. Здесь имеется в виду степень возрастания выражаемого свойства, качества или интенсивности дей­ствия;

2. Характер (действия, процесса и т.д.). Т.е. продол­жительность, быстрота, размеренность, небрежность или тщательность выполнения и т.д;

3. Специализация. К специализации относятся случаи, когда слово имеет либо более общее, либо более частное значение, указывает на абсолютный или относительный признак. Эти случаи связаны с разным объемом значения, с различной сочетаемостью;

4. Отношение. Здесь имеется в виду оценка выражае­мого действия, качества;

5. Мотивация. Под мотивацией понимается внешнее или внутреннее побуждение к действию, а также причины дей­ствия, зависящие или не зависящие от субъекта;

6. Результативность (действия, процесса);

7. Постоянство (свойства, признака предмета, дей­ствия);

Некоторые синонимы обладают одновременно несколькими признаками.

Стилистически не ограниченные синонимы могут подразделяться на равнозначные и неравнозначные синонимы.

Равнозначные синонимы могут быть полными (если совпадают и их значение и их употребление) и не­полными (если они отличаются только по употреблению). Неравнозначные синонимы различаются по от­тенкам значения и большей частью и по употреблению. Эти последние наиболее многочисленны.

Исследуя синонимы, можно наблюдать интересный факт: одни синонимы могут употребляться с любыми ча­стями речи (если они вообще с ними сочетаются), а дру­гие нет.

8. Библиография:

1.  К.В. Архангельская. Равнозначные синонимы немецкого языка. – Учённые записки/ Моск. гос. пед. ин-тут. ин. яз. им. М. Тореза, 1958, т. 16.

2.  Ю. Д. Апресян. Проблема синонима. Вопросы языкознания.

3.  О.С. Ахманова. Очерки по общей и русской лексикологии. М., 1957.

4.  В.В. Виноградов. Лексикология и лексикография. Избранные труды. М., Наука, 1977.

5.  Л.Р. Зиндер, Т.В. Строева. Пособие по теоретической грамматике и лексикологии немецкого языка. М., 1962.

6.  Л.Р. Зиндер, Т.В. Строева. СНЯ. Л., 1941.

7.  В.И. Кодухов. Методы лингвистических исследований. М., 1978.

8.  В.И. Кодухов. Общее языкознание. М., 1974.

9.  В.Н. Крупнов. Курс перевода. М., «Международные отношения». 1979.

10.              Э.В. Кузнецова. Лексикология русского языка. М., 1989.

11.              Л.К. Латышев. Перевод: проблемы теории, практики и методики преподавания. М., 1988.

12.              М.Ф. Палевская. Синонимы в русском языке. М., 1964.

13.              Р.Н. Попов. Современный русский язык. М., 1976.

14.              А.А. Реформатский. Введение в языкознание. 4-е изд., М., 1967.

15.              М.Д. Степанова, И.И. Чернышева. Лексикология СНЯ. М., 1962.

16.              Г. Фаллада. Каждый умирает в одиночку. Киев, 1973.

17.              В.Н. Цыганова. Синонимический ряд (на материале глаголов) СРЯ. М.;Л., 1966.

18.              Н.М. Шанский, В.В. Иванов. Современный русский язык. Часть 1. М., 1987.

19.              Синонимы немецкого языка. – «Иностранные языки в школе», 1961, №5.

20.              Современный русский язык. Часть 1. /Под ред. Д.Э. Розенталя, М., 1976.

21.              А.П. Евгеньева. Словарь синонимов русского языка. Справочное пособие. Л., 1975.

22.              А.П. Евгеньева. Проект словаря синонимов. М., 1964.

23.              В.В. Лопатин. Малый толковый словарь русского языка. М., 1993.

24.              М. Марузо. Словарь лингвистических терминов. М., 1960.

25.              Немецко-русский синонимический словарь./Под ред. Гармута Шмидта, М.,1983.

26.              Ch. Agricola, E. Agricola. Wörter und Gegenwörter. Antonyme der deutschen Sprache. Leipzig, 1977.

27.              Duden. Sinn und sachverwandte Wörter. Mannheim, 1972.

28.              Duden. Verleichendes Synonymwörterbuch. Mannheim, 1964.

29.              P. Grebe. Bedeutengswörterbuch. Mannheim, 1970.

30.              C. Heupel. Taschenwörterbuch der Linguistik. München, 1975.

31.              Lewandowski. Linguistisches Wörterbuch. Heidelberg,1980, Bd. 3.

32.              K. Peltzer. Das treffende Wort. Thun; München, 1959.

33.              C. Rud. Kleines Wörterbuch sprachwissenschaftlicher Termin. Leipzig, 1979.

6. Приложение

[1] M. Quintîlianus, Institutio oratoria, ed E. Bonnell, vol. II, Lipsial, 1866, p. 149

[2] «La justesse de la langue française ou les différentes significations des mots qui passent pour les synonymes».

[3] Напечатана в журнале «Сын отечества» в 1814 г.

[4] П. Калайдович, Опыт словаря русских синонимов. Преди­словие, М., 1818, стр. 14—15.

[5] Там же.

[6] «Словарь русских синонимов или сословов», Спб, 1840, стр. VII.

[7] И. И. Давыдов, О словаре русских синоним, «Известия ОРЯС», М., 1856.

[8] В. Г. Белинский, Словарь русских синоним или сословов (рецензия), «Отечественные записки», 1840, т. IX. № 4, отд. VI; В. Г. Белинский» Словарь русских синоним (рецензия), «Отечественные записки», 1840. т. XI, № 7, отд. VI.

[9] И. И. Давыдов, О словаре русских синоним, «Известия ОРЯС», т. V, вып. VI, СПб., 1856.

[10] Н. Абрамов, Словарь русских синонимов и сходных по смы­слу выражений (первое издание вышло в 1900 г., второе—в 1911 г.).

[11] В. Д. Павлов-Шишкин и П. А. Стефановский, Учебный словарь синонимов русского литературного языка (первое издание вышло в 1930 г.; второе издание, исправленное и дополненное, – в 1931 г.).

[12] См. рецензию А.Б. Шапиро на эту книгу в журнале «Русский язык в школе», 1953, №6.

[13] А.Н. Гвоздёв, Очерки по стилистике русского языка, изд. 2, Учпедгиз, М., 1955.

[14] См.: «Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР», т. VIII, 1955.

[15] В.Н. Клюева, Краткий словарь синонимов русского языка, изд. II, Учпедгиз, М., 1961.

[16] Статья напечатана в журнале «Русский язык в школе», 1959, №3.

[17] См. сборник «Вопросы культуры речи», №2, изд. АН СССР, М., 1959.

[18] См. сборник научных трудов «Вопросы теории и методики преподавания английского и немецкого языков», вып. 19, изд. Киевского инженерно-строительного института, 1962.

[19] См. «вопросы теории и истории языка». Сборник в честь проф. Б.А. Ларина, Л., 1963, стр. 127-142.

[20] Авторы учебника «Русский язык», для педагогических училищ, ч. I, изд. 6, Учпедгиз, М., 1963.

[21] Авторы учебника «Современный русский литературный язык», Киев, 1954.

[22] См. его «Стилистику художественной речи», изд. 2, МГУ, 1961.

[23] См. его «Очерки по стилистике русского языка», Учпедгиз, М., 1955.

[24] См. его «Введение в языкознание», ч. II, Учпедгиз, М., 1953.

[25] См. его «Введение в науку о языке», Учпедгиз, 1958.

[26] См. его «Лексику и фразеологию современного русского языка», Учпедгиз, М., 1957.

[27] См. раздел «Лексика» в учебнике Е. М. Галкиной-Федорук, К. В. Горшковой и Н. М. Шанского «Современный русский язык», ч. I, изд. МГУ, 1962.

[28] См. журнал «Русский язык в школе», 1960, № 3.

[29] Т. А. Бертагаев, В. И. Зимин, О синонимии фразеологи­ческих сочетаний в современном русском языке, «Русский язык в шко­ле», 1960, № 3, стр. 5—6.

[30] См. «Труды кафедр русского языка вузов Восточной Сибири и Дальнего Востока», изд Иркутского государственного педагогиче­ского института, 1962.

[31] Указанная работа, стр. 116.

[32]Общее значение слов в группах дается весьма приблизительно; точное определение их представляется пока трудным вследствие не­разработанности этого вопроса.

[33] См. «Словарь русского языка» Академии наук СССР в 4-х то­мах, т. I, 1957, стр. 263.

[34] В.Н. Клюева, Краткий словарь синонимов русского языка, изд. II, Учпедгиз, М., 1961, стр. 232.

[35] В. Н. Клюева (см. ее «Краткий словарь синонимов русского языка, изд. 2, Предисловие) считает, что «нельзя синонимизировать слова с нейтральной или положительной оценкой со словами, имею­щими отрицательную оценку. Конь и кляча не синонимы, хотя обозначают одну и ту же зоологическую особь». Отрицая синонимичность слов лошадь – кляча, В. Н. Клюева противоречит своему определению синонимов как двух слов-понятий, «отражающих  сущность одного и того же явления объективной действительности, различаю­щихся дополнительными оттенками». Слово кляча обозначает тот же предмет, что и слово лошадь, но только в это обозначение вносит дополнительные оттенки. Правда, найти контекст, в котором слова конь и лошадь могли бы быть заменены словом кляча, нелегко, но и это не противоречит определению В. Н. Клюевой синонимов как слов, которые «служат не столько для подмены друг друга, сколько для уточнения мысли и нашего отношения к высказываемому".

[36] См. «Словарь русского языка» Академии наук СССР, в 4-х то­мах, т. II» стр. 140.

[37] Чуковский К.И. Живой как жизнь. О русском языке. М., 1966, с.146

[38] Апресян Ю.Д. Проблема синонима. – Вопросы языкознания, 1957, №6; Англиские синонимы и синонимический словарь. – Англо-русский синонимический словарь. М., 1979.

[39] Новиков Л.А. Антонимия и словари антонимов. – Словарь антонимовт русского языка. /сост. М.Р. Львовю М., 1978.

[40] Именно это последнее понимание синонимов мы находим у Ю.Д. Апресяна (см. раздел «Англиские синонимические словари».) – Англо-русский синонимический словарь / сост. под руководством А.И. Розенмана, Ю.Д. Апресяна. М., 1979, с. 507.

[41] М.Д. Степанова, И.И. Чернышева. Лексиколгия СНЯ. М., 1962.

[42] Bedeutungsworterbuch, bearbeitet von Paul Grebe. Mannheim, 1970.

[43] Булаховский Л.А. Указ. Соч., с. 39, См. также Heupel C. Taschenworterbuch der Linguistik. Munchen, 1975.

[44] Цыганова В.Н. Синонимический ряд.М.;Л., 1966, с.180.

[45] Будагов Р.А. Очерки по языкознанию. М., 1953, с. 28-29.

[46] Архангельская К.В. равнозначные синонимы немецкого языка. – Учен. записки, М.,1958, т. 16.

[47] Цыганова В.Н. Синонимический ряд, М.;Л.,1966.

[48] Англо-русский синонимический словарь / Сост. под рук. А.И. Розенмана, Ю.Д. Апресяна, М., 1979.

[49] Duden. Verleichendes Synonymworterbuch. Mannheim, 1964.

[50] Более поздее издание синонимического словаря серии Дудена содержит только ряды, тематические и синонимические вперемешку, сщ стилистическими пометами и представляет собой словарь традиционного плана, совершенно другую, по сравнению с изданием 1964г., книгу что и отразилось в новом названии Sinn und sachverwandte Worter, Mannheim, 1972.