Агрессия как интегральное явление

Агрессия как интегральное явление

АГРЕССИЯ КАК ИНТЕГРАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ

©2007

Касумов Тофик Касумович, кандидат философских наук, доцент,

Московский государственный открытый университет

Понятие «агрессия» психологи, социологи и философы трактуют по-разному, вкладывая в него то или иное научное содержание. Тем не менее, все подобные трактовки не позволяют в полной мере раскрыть сущность агрессии. В этой связи предпринята попытка o6v яснить данное явление с позиций «интегрализма» (целостного представления), как особого взаимодействия «психологического» и «социального». Вначале в агрессивном поведении выделяются отдельные составляющие (дифференциация) с тем, чтобы можно было более полно определить их роль и специфику. И затем уже агрессия «собирается» как целостность (интеграция). Такой подход позволяет, во-первых, основательно использовать классические теории агрессии не в общем, а в частном (применительно к каждой составляющей), и, во-вторых (и это главное), успешнее решать проблемы типологизации, управления и контроля агрессии в ее целостности и сущностных проявлениях. «Метафизика» агрессии, предложенная в данной статье, строилась в большей мере на достижениях психологической науки, а также на собственных наблюдениях и размышлениях автора.

Ключевые слова: агрессия, интегрализм, агрессивное чувство, агрессивное действие, рационализация агрессии, агрессиум, агрессивное поведение, массовый агрессор, арматурное право, гедонистическая агрессия, карьерный анабиоз, атрибуция, враждебная атрибуция, активно-наступательная агрессия, базово-защитная агрессия, воображаемая агрессия.

Отношения, которые существуют между индивидами и обществом, а также между социальными группами, не могут быть поняты без понимания проблемы агрессии.

Фредерик Перлз

1. Обоснование (или постановка) проблемы

Что есть агрессия, какие силы ее вызывают и обуславливают? Почему человек не может обойтись без того, чтобы не быть агрессивным, причем даже в своих самых что ни на есть повседневных делах и проявлениях? Дает ли что-либо агрессору такое поведение, а главное, есть ли в нем какие-то пределы допустимого? Можно ли агрессию, исходя из ее проявлений и последствий, разложить на некие составляющие и уже на этой основе

решать проблемы ее типологизации, управления и контроля? Вот круг основных вопросов, которые охватывают предметное поле человеческой агрессии. С их исследованием и определением на этой основе структур «мотивационного» ядра агрессии, собственно, и связано обоснование всей сложной интеграции агрессивного поведения. Мы попытаемся в той или иной мере затронуть эти сущностные вопросы, рассматривая агрессию как продукт интеграции - феномен индивидуальной и социальной жизни.

Но вначале несколько слов о самом термине «агрессия». Этимология поможет нам выяснить, какие действия способствовали возникновению данного понятия и в какой мере они (эти действия) сохранили свое значение.

Слово «агрессия» (от лат. «аггредере» - приблизиться) у древних означало нападение, вторжение на чужую территорию. Такие действия в массе своей сопровождались разрушениями, захватом или уничтожением имущества, жестокостью и насилием. Надо полагать, что со временем весь этот «груз зла» как-то сам по себе «осел» в языке вместе со словом «агрессия». А коллективное сознание и развивающиеся насильственные практики в еще большей мере способствовали его широкому использованию и распространению. Агрессией стали называть класс явлений, присущих определенному типу поведения, где главным было напасть, переступить запретное (что само по себе уже является агрессией) с тем, чтобы нанести урон. Так возник шаблон «агрессия», удобный для словоупотребления в различных контекстах и, прежде всего, применительно к политике государства и поведению человека.

Однако для выявления сущности агрессии, формализации ее как научной категории, потребовались уже усилия многих ученых. Благодаря философам, социологам, юристам и в большей мере психологам, данное понятие обыденного сознания и политического дискурса было наполнено рациональным содержанием, отражающим взгляды исследователей на предмет его изучения. Ныне существует огромная литература, где агрессия представлена доминирующей силой, источником существования которой по праву считается не только сам человек, но и среда. Однако полной ясности по поводу природы и детерминации данного феномена пока нет. Так, соглашаясь с тем, что агрессия - это сила (сущностная характеристика), одни считают ее обусловленным свойством человека и подчеркивают ее инстинктивно-генетический характер (фрейдистская традиция). Другие полагают, что это обычная жизненная сила, которая, проявляясь в определенных условиях действия раздражителей (стимулов), получает специфическое «звучание» и «окрас» (бихевиористская традиция). При этом психологи рассматривают агрессию как субъективное (внутреннее) явление, а социологи - как объективное (внешнее). Если для первых источником агрессии в большей мере является внутренний мир (инстинкты, психологические процессы), то для вторых - внешние факторы среды (масс-медиа и др.).

Есть еще одно обстоятельство, на которое следует обратить внимание. Дело в том, что ряд исследователей особо настаивают на позитивных началах агрессии, считая ее жизненно-необходимой доминантой. «Человеку без агрессии нельзя, - убеждает нас Ролло Мэй, - так она служит жизненным ценностям, способствует самоутверждению и самоуверенности» [1, с. 44-46]. В то же время есть авторы, которые оспаривают данный тезис, полагая, что такая «оправдательная» позиция может вести к спонтанной легитимизации агрессии.

Как видим, в понятие «агрессия» вкладываются разные научные представления, имеющие свой смысл и содержание. Но они не покрывают того смысла и значения, которое в полной мере отражало бы содержание и сущность агрессии как формы бытия человека. И этому есть свои объяснения. В числе основных можно назвать то, что видимые формы агрессии, будучи весьма различными по своим характеристикам, имеют также и разные «механизмы запуска», что делало в свое время острыми, но теперь уже малопродуктивными, споры по единому основанию агрессии. Правда, установка на то, чтобы все привести к единому основанию, принесла свои положительные плоды. Дискурсы помогли выявить

и четче описать многие важные элементы агрессии. Однако ни один из них (элементов) так и не был принят в качестве единого основания агрессии. И это понятно - ведь понятие «агрессия» в основе своей собирательно. Поэтому попытки объяснить феномен агрессии в пределах четких границ какой-то одной сущности, будь то порождение природы человека (инстинкт) или культуры (артефакт), представляются сегодня односторонними.

Действительно, когда человек ведет себя агрессивно, наносит вред другим, свидетельствует ли это только о его врожденных качествах? Или он таким образом реагирует на давление среды (ситуации), а то и вовсе демонстрирует усвоенные им в процессе наблюдения (викарное научение) образцы агрессивного поведения. Следует ли в этой связи агрессию понимать как реакцию, имманентную вообще человеческой природе, или это часть индивидуально-психологических характеристик, связанных с конституциональной предрасположенностью, взрывчатостью и слабостью контроля над эмоциями? Будет ли агрессивная реакция на факторы среды связана лишь с индивидуальным жизненным опытом, например, с ущемлением образа «Я», и как следствие, озлоблением человека на всех и вся? Или агрессию в данном контексте следует понимать как проявление ментальной активности и агрессивной культуры (субкультуры)? В этом случае индивид с архаическим представлением будет воспринимать мужественность как агрессивность и тогда физическая агрессия может стать при определенных обстоятельствах жизненным стилем личности. А, находясь под влиянием группы, у которой свое особое понимание относительно «нормального», участник коллективной агрессии легко пойдет на разрушение социально-приемлемых стандартов. В ситуации группового «подогрева» агрессивность будет уже выступать как непременная «атрибутика» крутых парней.

Приведенные нами альтернативные положения «или-или», внутреннее и внешнее, биологическое и социальное, врожденное и приобретенное, как позиции безусловной заостренности, собственно и послужили краеугольными камнями ряда выдающихся теорий человеческой агрессии на Западе. Это инстинктивистские теории: психоанализ 3. Фрейда [2; 3] и этология К. Лоренца [4]. Различные теории бихевиористского направления: теория Д. Долларда (фрустрация - агрессия), развитая Л. Берковицем [5] и др., гуманистическая теория Э. Фромма [6] и теория социального научения А. Бандуры [7]. Высокая эвристическая ценность, большой потенциал данных теорий продолжают и ныне активно работать в исследовательских целях. Они являются тем «языком» и «мерилом», благодаря которым возможно обсуждение сложных проблем теории агрессии. В то же время следует сказать и о том, что взятые в отдельности, теории мало что дают практике управления и контроля агрессивных действий. Такое положение объясняется крайностями авторских позиций, стремлением удержать «на плаву» лишь свою «теорию». Притом, что агрессия в этих теориях чаще всего рассматривается как заключенная в себе субстанция, без связи с другими ментальными структурами.

Такие «крайности», как уже отмечалось, дали свой общий «позитив». Теперь, возможно, следует помыслить иначе, чтобы выйти из заколдованного круга «или-или» и прийти к общему согласию на основе «этого» и еще «вот этого». То есть начать творчески синтезировать «спорящие представления». Ведь в этом случае «собирательность», как образующее начало понятия «агрессия», была бы использована и при разработке теории, что в большей мере способствовало бы стыковке теоретических положений с практикой. Но, как бы то ни было, пришло время «собирать камни», причем не в «кучу», а системно, в пределах рационального. В этой связи попытаемся, прежде всего, совместить два дискурса: психологический и социально-философский, с тем, чтобы, опершись на выдающиеся теории агрессии, разработанные в различных областях знании, выйти на интегральное понимание данного феномена. Такой подход позволит исследовать агрессию как интегральное целое в контексте основных ее составляющих - поведенческих структур, формами которых будут отдельные акты агрессии. В этом случае мы сможем более эффективно, дифференцированно исполь-

зовать классические теории агрессии применительно к каждой ее составляющей. А значит и более действенно решать проблемы типологизации, управления и контроля агрессии.

Итак, начнем с 3. Фрейда, чье творчество стоит особняком в истории психологической науки. Собственно, он и создал парадигму агрессии, в русле которой развились гуманистическая, фрустрационная и др. концепции агрессивного поведения. 3. Фрейд сформулировал инстинктивистскую теорию агрессии как органическую часть своего психоаналитического учения. По Фрейду, поведение человека определяется множеством неосознаваемых инстинктов, среди которых он выделил две основные группы: инстинкт жизни (Эрос) и инстинкт смерти (Танатос). Они находятся в постоянном напряжении, противостоянии друг другу, как силы любви и вражды, созидания и разрушения, добра и зла. Инстинкт жизни служит самой жизни, ее сохранению, упрочению и развитию (размножению), что достигается за счет сексуальной энергии либидо. Инстинкт смерти служит мертвому, пытается разрушить организм, низвести его в состояние «неорганики», что отвечает естеству организма, стремящегося вернуться в свое первоначальное существование - неорганический мир. В борьбе двух сил - Эроса с Танатосом на помощь Эросу приходят другие психические структуры (механизмы смещения и др.), которые направляют разрушительную силу Танатоса от «Я» во вне, на других. Если инстинкт смерти вступает во взаимодействие с сексуальностью, то это находит выражение в садизме (причинение боли и страданий другому) и мазохизме (причинение боли и страданий себе). В повседневной жизни агрессия в своих мягких формах рассматривается скорее как разрядка напряжения и освобождение чувства тревоги, страха и беспокойства.

Таким образом, агрессивная энергия (импульс, влечение) как нечто «вмонтированное» природой в организм с целью его разрушения и возврата в состояние неопределенности, согласно Фрейду, проявляется в основном как действие агрессора (субъекта), наносящего вред другому (объекту, жертве агрессии). Эта разрушительная сила неудержимо стремится вырваться наружу, она не подчиняется воле человека, а, следовательно, и не управляется. Последнее обстоятельство существенно снижает в современных условиях эвристическую и практическую ценность теории агрессии Фрейда. Получается, что человек агрессивен по своей природе, и тут уж ничего нельзя сделать. С таким выводом можно согласиться по отношению лишь к инстинкту, как части агрессии, но в интегральном плане в агрессию входят и другие составляющие, посредством которых представляется возможным воздействие на нее в целях управления и контроля.

По мнению известного этолога К. Лоренца, человеческая агрессия точно так же, как и влечение у Фрейда, имеет биологическое происхождение, питается из постоянного энергетического источника и не всегда является результатом реакции на некое раздражение. Однако у Лоренца агрессия - это не инстинкт разрушения, а движущая сила борьбы за выживание и адаптацию организма к социальной среде. Если так, то как тогда быть с разрушительными войнами, с массовой жестокостью и насилием? Сам ученый связывает это с нарушением функций инстинкта агрессии, который в принципе должен был бы поддерживать жизнь, а он ее разрушает. И виной тому, считает Лоренц, являются издержки культуры, которые давят на человека и не дают осуществляться естественному выходу агрессивной энергии. Решение этой проблемы он видит в разрядке агрессивности на замещающий объект. «Переориентирование агрессии, - подчеркивает К. Лоренц, - это самый простой и самый многообещающий способ обезвредить ее. Она довольствуется замещающими объектами легче, чем большинство других инстинктов, и находит в них полное удовлетворение» [4, с 235].

Если Лоренц прав, то среди спортсменов, к примеру, не должно быть насильников, ведь они имеют возможность в спортивных тренировках и состязаниях давать выход своей агрессивной энергии естественным путем. Увы, это не так (спортивные навыки все чаще используются в рэкете), а значит, одних усилий по переориентированию агрессии будет явно недостаточно, чтобы искоренить насилие.

Обстоятельному анализу феномен агрессии подвергнут в работе Эриха Фромма «Анатомия человеческой деструктивности». Исследование агрессии в ней ведется комплексно, с широких социально-философских позиций и с использованием новейших данных нейрофизиологии, психологии животных, палеонтологии и антропологии. Фромм пытается преодолеть ограниченность различных психоаналитических, психологических и социобиологических концепций. Философ занимает примирительную позицию по отношению к двум основным парадигмам агрессии - инстинктивистской, возводящей все разрушительное в человеке к животному началу, и бихевиористской - выводящей деструктивность из социальной среды. Человек - существо биосоциальное, он одновременно и биологический индивид, и личность как представитель конкретного социума. Отсюда, действительно, было бы верно агрессивное поведение связывать с двумя началами: врожденным (внутренним) и социальным (внешним), рассматривая это как принцип в исследовании агрессии. В этой связи Фромм предлагает различать два совершенно разных вида агрессии: доброкачественную (оборонительную) и злокачественную (деструктивную, жестокую). Первый вид роднит человека с животными и выполняет биологическую функцию защиты организма; второй - деструктивность - присущ только человеку и является продуктом социума. Фромм особо подчеркивает, что только человек является убийцей, в отличие от животных. Он обоснованно вводит такие понятия как «биофилия» и «некрофилия». Биофил стремится ко всему живому, растущему, а некрофил - к мертвому, механическому, разлагающемуся. Яркий пример некрофила - Гитлер, чья деструктивная личность подробно анализируется в данной работе.

Предложенные Фроммом понятия теории агрессии обладают высокой эвристической способностью и весьма ценны при решении задач структурирования и типологии данного феномена, однако, они мало что дают для разработки проблемы контроля и управления агрессией. Пути разрешения этой проблемы в большей мере определены в теории социального научения. Сторонники этой концепции, и, прежде всего, американский психолог Альфред Бандура, считают, что агрессия - это результат научения посредством простого наблюдения. Человек в процессе социализации видит, наблюдает и берет на вооружение образцы агрессивного поведения. Используя их как инструменты целедостижения, человек надеется получить желаемое или избавиться при необходимости от неприятного и даже опасного. В таком понимании агрессия представляется нам более управляемой. Ведь с «вывихами» социализации, если они есть, можно что-то делать и как-то бороться. В то время как с «плохими» генами пока ничего не поделаешь, их просто нельзя изменить (сегодня это все еще находится за пределами возможного).

Сторонники бихевиористских теорий, а они ближе всех подошли к исследованию социальных практик агрессии, считают, что агрессия, как и другие формы поведения, является благоприобретенной и определяется взаимодействием человека и среды. Так, в фрустрационной теории Д. Долларда утверждается, что агрессивное поведение возникает как реакция на фрустрацию (блокирование целедостижения) и, следовательно, фрустрация, как правило, равняется ожидания минус достижения... Она усиливается, когда наши цели имеют сильную мотивацию, когда мы ожидаем получить «нечто», а нам чаще всего достается «ничто». Если исходить из этой теории, то в современной России, скажем, все пенсионеры сплошь и рядом будут фрустрированы. Потому что они ожидали по праву иметь в старости безбедную жизнь, а получили жалкое существование. Однако фрустрация - это не просто депривация, лишение чего-то, а результат, как утверждают социальные психологи, сравнительной депривации. Только сравнение с чем-то может способствовать обращению фрустрации в агрессию. Если, к примеру, наш пенсионер, проработавший всю жизнь во благо общества, сравнит свою жизнь с материальными возможностями молодого менеджера, преуспевающего на ниве посреднических услуг, то, надо полагать, что на этом, печальном для него фоне, дремлющие силы, вызванные фрустрацией, могут при известных обстоятельствах перейти в «ползучую» агрессию (раздражение, неприязнь, злобный взгляд) или

косвенную (клевета, сплетни и пр.). Для других, более активных форм агрессии (например, физической) у нашего пенсионера просто не будет сил.

Следует также отметить, что в отдельных случаях фрустрация вообще ведет к состоянию дремлющей агрессии. Так, сталкиваясь на рабочем месте с блокированием возможностей служебного роста, не получая ожидаемого повышения, человек болезненно реагирует на несправедливость со стороны руководства. В такой ситуации он может впасть в состояние так называемого «карьерного анабиоза», для которого характерны самозастой, отсутствие всякого желания что-либо делать в плане трудовой активности. При определенных обстоятельствах такой человек может выйти из своей «спячки» и проявить агрессивность. Апатия сменится активным негодованием по отношению к своим недоброжелателям. В приведенных примерах значимой является уже не столько фрустрация, взятая сама по себе, сколько ситуация, в которой имеет место элемент социальной несправедливости. При всем этом, конечно же, играют роль и характер человека, и то, как он интерпретирует факты, его эмоциональная сдержанность, материальные условия и пр.

Известный психолог Леонард Берковиц в своей модификации теории фрустрации обращает внимание именно на эти обстоятельства. Он исходит из того, что схема фрустрация (внешние условия у Долларда) - агрессия срабатывает лишь тогда, когда есть эмоциональная реакция (гнев) и интерпретация фрустрирующей ситуации. В последующем и эта концепция была уточнена и расширена (А. Басе и др.) за счет включения в концептуальную схему ряда социальных факторов (интенсивность, частота случаев, социальные нормы и др.), детерминирующих развитие агрессии.

Отмеченные нами моменты в исследовании агрессии говорят, прежде всего, о том, что в противостоянии инстинктивистской теории агрессии и социальной (в основе которого лежит давний спор по поводу того, существует ли коллективная психология или можно говорить только о психологии индивидуальной), верх одержали сторонники социального подхода. Социальным психологам удалось отстоять свою правоту, ныне это самостоятельная научная дисциплина со своим предметом исследования. Они также одержали верх в споре о сущности агрессии в том плане, что агрессия сегодня больше изучается как социально-психологическое явление, чем как явление индивидуальной психики. Эти обстоятельства могут свидетельствовать также и в пользу нашего подхода в исследовании агрессии как интегрального явления. Ведь смысл социальной психологии, как научной дисциплины, состоит в том, чтобы изучать феномены, которые стали возможными благодаря особому взаимодействию «психического» и «социального».

2. Основные составляющие (интегральные части) агрессии

Итак, интегрализм - что это такое? Как известно, идею интегрализма успешно разрабатывал Питирим Сорокин в своих исследованиях человеческой личности как «удивительного интегрального существа». Основное кредо его концепции выражено в следующей мысли. «Новая интегральная теория человеческой личности, - подчеркивает П. Сорокин, - не отрицает, что человек является животным организмом, наделенным «бессознательным», рефлексивно-инстинктивным механизмом тела, но она подчеркивает, что, помимо этой формы бытия, человек является сознательным, рациональным мыслителем и сверхсознательным творцом или духом» [8, с. 143]. Это и есть классический пример интеграции двух подходов: инстинктивистского и социального.

Если Сорокин успешно применил интегрализм в изучении человеческой личности, то почему бы ни воспользоваться таким подходом в исследовании конкретного, агрессивного типа человеческого поведения. Думается, что логика и определенный резон здесь присутствуют. Суть нашего интегративного подхода состоит в том, чтобы «расчленить» агрессию на отдельные составляющие с целью более полного выявления их роли и специфики в общем раскладе агрессивного поведения. И уже с учетом этого конкретно определиться

с детерминирующими факторами относительно каждой составляющей. Такая «раскадровка» агрессии позволяет, во-первых, основательно использовать классические теории не в общем, а в частном (применительно к каждой составляющей), а, во-вторых, успешнее решать проблемы типологизации, управления и контроля агрессии. Именно на этих путях представляется возможным разрабатывать механизмы по «сборке» и «раскладке» агрессии как сложного интегрального явления.

Человеческую агрессию можно разложить на следующие составляющие:

•     агрессивное действие, поступок (кто-то ударил кого-то или причинил ущерб имуществу) - это внешне наблюдаемая, фиксируемая сторона агрессии;

•     агрессивное чувство (я сделаю так, чего бы мне это ни стоило...) - это злоба, враждебность, зависть, месть, гнев, национальные предрассудки, как правило, вызывающие агрессивные действия;

•     рационализация агрессии (я поступил так, потому что...) - это то, как мы оправдываем наши действия, поступки, причем делаем это как для себя, что может вылиться в конкретные намерения, планирование (агрессивные мысли), так и для других - в форме аргументированного прикрытия. В этом плане особенно усердствуют политики, когда речь идет о дипломатическом обеспечении межгосударственной агрессии (например, политика США по отношению к Ираку, а теперь - к Ирану);

•     агрессиум1 («тело» агрессии) - это то, что находится внутри индивида и «ответственно» за агрессию, представляет собой некий «сплав», единство социального (агрессивный опыт) и природного (сила инстинкта), формируется в процессе социализации и развития человека. Развитость агрессиума определяет характеристику личности, ее агрессивность, как базовую черту характера.

В теоретическом плане агрессия как целостность включает в себя все вышеназванные интегральные части агрессивного развития. В то время как на практике агрессия может ограничиваться двумя (агрессиум, агрессивное чувство) и тремя (агрессиум, агрессивное чувство и агрессивное действие) составляющими. В своей развитой интегрированной форме агрессия предстает как своеобразный «нейрон», состоящий из «тела» (агрессиум), «аксона» (агрессивное действие) и множества дендритов (чувства и мысли). Последние чаще всего играют роль «приводного ремня» и «вдохновителя» в агрессивных действиях. Причем если чувства в большей мере способствуют их непроизвольному «запуску», то «рацио» делает это осознанно, выполняя функцию интеллектуального разработчика и защитника.

Все три компонента человеческой агрессии - действие, чувство, рационализация имеют свое назначение и проявляются по-разному: обособленно (единично) или совместно, интегрированно как единое целое. Мера асоциальности агрессии будет связана со степенью интегрированности данных компонентов - чем выше интеграция, тем, надо полагать, пагубнее будут результаты агрессивных актов. Здесь можно говорить о преднамеренности и преступности агрессивных замыслов, потому что агрессивные поступки в этом случае подогреваются злобными чувствами и рационально (холодно, расчетливо) обеспечиваются аргументами, усыпляя собственное «я» (контроль и управление собственной агрессией) и манипулируя сознанием других. Отсюда можно предположить, что проблема управления агрессией будет связана с тем, чтобы не допустить такого единения (критическая оценка компонентов), сделав, прежде всего, упор на минимизацию и обособление агрессивных чувств. В этой связи важно выяснить, что все-таки определяет злополучную интеграцию, структуру «мотивационного» ядра: будет ли это угроза жизни, здоровью или материальный интерес, выгода. А то и просто допустить, что это результат заражения - подражание «привлекательным» образцам агрессии, широко культивируемым в обществе. И уже совсем чудовищным будет предположение, что причиной (мотивом) такой агрессии становится стремление к получению удовольствия. Но, увы, это так, практика это подтверждает.

Попробуем во всем этом разобраться, рассмотрев основные составляющие человеческой агрессии в контексте интегрального подхода.

2.1. Агрессивное действие

Агрессивное действие - это компонента агрессии, которая имеет внешние, социально-неприемлемые формы проявления и фиксируется как единичный акт, связанный с нанесением вреда и урона другому. Именно с этими завершающими действиями мы обычно отождествляем агрессивное поведение и даем ему оценку. Различают две основные формы агрессивного действия: физическая (например, нанесение побоев) и вербальная, речевая (нанесение словесных оскорблений). Можно также говорить о различных косвенных формах агрессивных поступков (сплетни, клевета и др.). Активное использование тех или иных форм агрессивного поведения связано, прежде всего, с ментальностью и культурой человека. Так, в России традиционно чаще используется речевая форма агрессии, русский человек скорее выругается, чем ударит. Такое положение во многом продолжает сохраняться - достаточно развитая агрессивная логосфера постоянно воспроизводит соответствующий социум.

Однако в последнее время наметились определенные тенденции к активизации физических форм агрессии. Сегодня «крутые» парни предпочитают «мочить» всех тех, кто не являются русскими. О силе таких установок говорят не только факты большой политики (агрессивная риторика в поддержку патриотических чувств), но и наличие соответствующих настроений, мнений в различных социальных группах. Так, в наших исследованиях, проведенных на выборке студентов юридического факультета МГОУ (2000-2002 гг.) по опроснику Басса – Дарки, было выявлено, что большинство молодых людей (готовящихся стать блюстителями законности) предпочитают при случае использовать физические формы агрессии (нападение, применение силы). Силовое воздействие оправдывается ими не только на личностном уровне, но и со стороны государства и его политических (силовых) институтов.

Установка на силу в общественном сознании свидетельствует о начале структурных изменений в самосознании «нового русского», когда на смену образу старшего брата, чей авторитет основан на идеологии и мудрости, пришел «в открытую» старший по силе, напрямую пытающийся диктовать свою волю. Все это не может не способствовать росту агрессивных настроений в обществе. Гипертрофированное выражение таких установок ведет к созданию сети коммуникативно-агрессивных сред, со своими атрибутами, маленькими фюрерами и большими глупцами, бритыми по западным лекалам наголо. Последних обучают агрессии, и такие уроки не проходят даром - они убивают ребенка, старика, студента и просто безработного по той причине, что те - «другие». Во всех этих случаях агрессивные действия достигают высшего накала - они завершаются убийством. Здесь агрессия принимает свою последнюю криминальную форму.

Конструирование и «производство» массовой агрессии с целью доведения до минимума, а то и до нуля нежелательных «других» имеют свои национально-патриотические основы и конкретные механизмы запуска. Конечно, вдохновители и организаторы подобных актов не могут не учитывать силу «инстинктов» и роль многих социальных факторов. Однако главным средством воздействия их на умы является идея «мононационального гегемонизма». Суть ее в том, что патриотизм как гордость за свою принадлежность, предполагающий знание своих культурных ценностей в контексте других культур, всецело подчиняется одномерному национализму, чувству национального превосходства и власти над другими нациями. Патологическим выражением такой этнической значимости является «некрофильный национализм» - готовность физического уничтожения людей другой национальности. В объяснении такого феномена усилий одних лишь психологов, будь они инстинктивистских или социальных ориентаций, явно недостаточно. Ведь болезнь, которая сейчас в силу ряда причин резко обострилась, в основе своей носит застарелый характер. Ныне она лишь получает распространение и развитие в различных общественных слоях, ее «бациллы» мы находим и в верхних, и в нижних рядах патриотических сил. Так, публичное выступление ура-патриота

может удивительным образом «корреспондироваться» с действиями подростка с «пэтэушным умом». Какая уж тут психология, когда всем правит политика, замешанная на бизнесе! Она умело манипулирует историей, использует неустойчивость психики, а также различные трудности материального характера.

Эти и другие причины, выступающие как фактор давления, сплачивают «послушников» в единое агрессивное целое. Так создается массовый агрессор - анонимный человек, действующий агрессивно вместе со своей группой. Как недифференцированное множество, существо, обезличенное в массе, он готов применять «арматурное право» - физически расправляться с инородцами, убивать и калечить их с помощью железных прутьев (арматуры). И при этом считать, что такие зверства являются правовым деянием, направленным на защиту национальных интересов. Подобные случаи не могут вписываться в природу нормального человека, они свидетельствуют об «эрозии» сознания, «стертости» общечеловеческих ценностей и новом программировании агрессии. Здесь агрессия имеет уже символическое значение (ничего личного) и является предметом научения.

Вместе с тем следует отметить, что массовые и групповые агрессии не всегда являются продуктом целенаправленной деятельности. Они могут возникать спонтанно, под влиянием различных, в том числе и «нецелевых» факторов, подчиняясь законам моды и подражания. Ярким примером сказанного может послужить мода на агрессию, получившая в Англии название «веселое пошлепывание», когда человека забивают до смерти забавы ради. И все эти «веселья» юные агрессоры, обезумевшие от Интернета, компьютерных игр и общения с себе подобными, снимают на «мобильник». Такую агрессию можно было бы назвать «эклектичной», так как она позаимствована из различных (искусственных) источников. В ней нет места животворной силе мести, нет и разбойного азарта. Мода на нее свидетельствует лишь о живучести некрофильной психологии, которой следуют юные посредственности, играя от недоброй скуки в смерть. Переступая границы дозволенного, разрушая чужую жизнь, они рядятся в неординарность, полагая, что возвеличивают собственное «Я».

Таким образом, можно констатировать, что агрессия стала частью человеческого действа, которое как «острая приправа» неизменно должно быть в политике, экономике, бизнесе, культуре и личной жизни. Это «норма», с которой нам всем приходится считаться при позиционировании собственного «Я». Словом, агрессия из факта биологического (врожденного) в большей мере стала социальным (приобретенным) явлением. Видимо, правы те авторы, которые полагают, что агрессия - прежде всего продукт научения. А врожденная предрасположенность может лишь ускорять усвоение уроков агрессии и способствовать соответствующей социализации.

ПРИМЕЧАНИЯ

Данное понятие введено нами согласно интегральному подходу к исследованию агрессии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.     Ролло Мэй. Сила и невинность. М.: Изд-во «Смысл». 2001. 319 с.

2.     Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М.: Ренессанс, 1992. 292 с.

3.     Фрейд 3. «Я» и «Оно». Кн. 1. Тбилиси: Мерани, 1991. 397 с.

4.     Конрад Лоренц. Оборотная сторона зеркала. М.: Республика, 1998. 493 с.

5.     Леонард Берковиц. Агрессия Причины, последствия и контроль. СПб.: «Прайм-Еврознак», «Издательский дом Нева», М «ОЛМА-ПРЕСС», 2001. 510 с.

6.     Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: Издательство АСТ-ЛТД, 1998. 670 с.

7.           Бандура А. Теория социального научения. СПб.: Евразия. 2000. 320 с.

8.     Сорокин П. Главные тенденции нашего времени. М, 1993. 351 с.

9.     Мишель Монтень. Опыты. Книга вторая М.: «Teppa-terra», 1991. 715 с.

10.     Теодюль Рибо. Болезни личности. Минск. Хорвест, 2002. 574 с.

11.     Жиль Липовецки. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. Санкт-Петербург, 2001. 331 с.

12.     Фредерик Перлз. Эго, голод и агрессия. М.: Изд-во «Смысл», 2000. 358 с.

13.     Роберт Бэрон, Дебора Ричардсон. Агрессия. СПб.: Питер, 1997. 330 с.

14.     Мэтью Мак-Кей, Питер Роджерс. Юдис Мак-Кей. Укрощение гнева. СПб.: Питер, 1997.

15.     Касумов Т.К. Психология агрессии. В кн. Актуальные вопросы экономики, информатики и права. Часть 3. М., 2000. 117 с.

16.     Барбара Крэхи. Социальная психология агрессии. М., СПб., 2003. 333 с.

17.            Холлигер В. Человек и агрессия. М., 1975.

18.     Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. СПб., 1997. 606 с.

19.     Кант. Антропология с прагматической точки зрения. СПб.: «Наука», 1999. 471 с.

20.     Платон. Т. 3. М.: Изд-во «Мысль», 1994. 655 с.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ПРИМЕЧАНИЕ

«Удовольствие - это становление и никакого бытия у него нет» - говорит Сократ в диалоге Платона «Филеб». И далее, что очень важно для понимания удовольствия в контексте агрессии... «Стремящейся к (удовольствию) избирает, следовательно, разрушение и становление, а не ту третью жизнь, в которой нет ни радости, ни печали, а только разумение, сколь возможно чистейшее». (Платон. Собрание сочинений. Т. 3, изд. «Мысль». М., 1994. С. 63).

3   У Платона «Страдание и удовольствие смешаны друг с другом». См.: Платон. Собрание сочинений.
Т. 3, изд. «Мысль». М., 1994. С. 57.

4   ...«Всякому удовольствию должно предшествовать страдание, страдание всегда первое» -
подчеркивает Кант (И. Кант. Антропология с практической точки зрения. Санкт-Петербург: «Наука»,
1999. (с.296). В гедонистической агрессии страдание также первично, но это уже страдание
другого (жертвы агрессии).

П. Сорокин был убежден, что неэгоистическая любовь может положить конец человеческой агрессии.

Можно также представить себе, что ваши окна выходят на шумную сторону улицы. Ведь живут же люди в таких условиях... но если вам «выпадет» возможность съехать, то это надо сделать, довольствовавшись данным жизненным опытом. Хотя убежать от шума вам вряд ли удастся. Сегодня подвальные помещения жилых домов сданы в аренду предпринимателям, которые используют эти площади по своему усмотрению и в производственных целях. Таковы реалии. Субъект агрессии - индивид, способный и во многом осуществляющий, агрессивное воздействие на окружающих.

2.2.  Агрессивное чувство

В структуре агрессивного поведения чувства являются той силой (экспрессией), которая приводит в действие и в той или иной мере сопровождает агрессию, обеспечивая единство и взаимопроникновение ее сторон: внутренней (агрессиум) и внешней (агрессивное действие). Агрессивное чувство - это, прежде всего, способность человека испытывать такие эмоциональные состояния как злость, гнев, враждебность, месть, обида, удовольствие и пр. В такие состояния людей могут ввергать как несознаваемые (жара, шум, теснота и др.), так и осознаваемые (ревность, конкуренция и др.) причины. Притом, что жесткой градации здесь нет, т.к. формирование и развитие агрессии осуществляется на путях переплетения чувств и мыслей. И чем больше будут господствовать (превалировать) мысли, тем, надо полагать, сильнее и изощреннее окажутся агрессивные действия, ибо только мысль может конфликтовать, направлять и планировать агрессию. Но бывают ситуации, когда чувства превалируют над мыслью и самостоятельно приводят к трагическому исходу. Классическим примером может послужить гнев Ивана Грозного, приведший к смерти царевича, что, безусловно, не входило в планы царя, а произошло по трагической случайности. В какой-то миг чувству гнева удалось захватить всю полноту власти над царем, и агрессия стала неминуема в своих безудержных и нерасчетливых проявлениях. Отчаяние, осознание того, что мысль и воля потерпели крах, а чувство, должно быть низшее в иерархии «властелинов» человека, взяло верх, и что теперь никакая сила не поможет ему вернуть сына, передает лицо царя, гениально написанное рукой Репина. Поистине прав был Монтень, когда писал, что «ни одна страсть не помрачает в такой мере ясность суждения, как гнев» [9, с. 598].

Но как чувства запускают агрессию и в каких случаях они могут это делать самостоятельно, без участия мысли? Рассмотрим эти вопросы, опираясь на исследования российских и западных психологов. При этом уделим внимание таким чувствам, как гнев, месть и удовольствие, широко представленных в агрессии.

В отечественной психологии чувства рассматриваются как устойчивые переживания, имеющие стабильную мотивационную базу и нашедшие свое конкретное выражение как, например, религиозные, нравственные интеллектуальные чувства. Они отличаются, по мнению психологов, от ситуативных эмоций и аффектов, отражающих лишь субъективное значение предметов, конкретных условий. В западной литературе имеют место другие подходы, которые группируются по двум основным направлениям. Так, согласно интеллектуалистскому мнению, чувства - это вторичные, производные явления, они представляют собой лишь мысли и являются «смутным пониманием» (Герберт и др.).

Другая точка зрения, которую известный французский психолог Теодюль Рибо назвал физиологической, состоит в том, что аффективные состояния (чувства) рассматриваются как первичные, имеющие свое происхождение и независимые от мышления (мысли).

Мы будем исходить из того, что агрессивные состояния в широком толковании - это явления, развивающиеся во времени. Тогда эмоции, чувства плюс мысли предстанут как элементы, сила которых будет проявляться по-разному на каждом этапе развития чувственных переживаний - от «безмолвия» до «взрыва» и «разумного понимания». Собственно и сам Рибо склоняется к такой позиции, когда пишет: «Подобно тому как в интеллектуальной области существует восходящая лестница, которая ведет от конкретного к низшим, средним, и, наконец, высшим формам абстракции, точно также в области аффективной такая же лестница ведет от страха и гнева к эмоциям идеальным» [10, с. 440]. Рассматривая агрессивные чувства, Рибо выделяет гнев, полагая, что инстинкт самосохранения в наступательной форме дает ему начало «как представителю жестких и разрушительных явлений» [10, с. 553]. В этом случае чувство гнева становится побудительной силой, причиной определенного рода насильственных действий. Исследователи выделяют здесь несколько ступеней развития. Так, американский психолог Уолкер предложил трехступенчатую модель развития бытового насилия, являющегося сегодня типичной формой агрессивного поведения. Она включает три этапа:

1)       нарастание напряженности;

2)   взрыв насилия;

3)   раскаяние.

В этой модели наглядно показано, как «соседствуют» чувства и мысли. Их исходные позиции следует считать автономными, т.к. живут они на разных этажах: чувства - на этаже бессознательного, а мысли - на этаже сознания. Мысли все время «скачут» (бодрствующее сознание) или прыгают как белки с ветки на ветку - так, во всяком случае, утверждают дзенбуддисты. В то время как чувства могут до поры до времени безмолвствовать (сейчас я не гневаюсь...).

Однако в какой-то момент, получив толчок извне, чувства просыпаются, а в случае опасности просто вспыхивают, заставляя человека немедленно реагировать. Мысли еще не успевают за чувствами, если они сильны, а сознание подавлено, как в случае гнева, тогда чувства выражают агрессию и во внешних свойствах. И уже потом мысль запоздало может овладеть ситуацией и пробудить уже другие чувства - чувства вины и раскаяния.

Однако в состоянии, когда человек испытывает чувство мести, мы наблюдаем иную картину. В этом случае берет верх мысль: она придает определенную форму чувству, делает ее предметной, а главное целенаправленной. Это происходит потому, что чувство мести в большей мере социализировано, оно выходит за рамки аффективной жизни индивида. «Месть, - как пишет Жиль Липовецки, - это объединяющий ритуал, направленный против самостоятельности индивида, против политического размежевания... Закон мести требует, чтобы люди рисковали своей жизнью ради солидарности и чести группы» [11, с. 260]. Человек чести должен мстить от мысли, которая определяет смысл и содержание агрессии. И он следует законам мести, потому что хочет сохраниться как часть сообщества, к которому принадлежит. Сегодня остались «рудименты» от былых представлений, ныне закон мести уже не «работает», как в примитивных обществах, на сохранение порядка и равновесия. Эти задачи в современных обществах решают институты права, а месть ограничивается лишь реваншем (мелкими уколами) за уязвленное «Я».

Правда, есть этносы, которые, несмотря на свои цивилизационные успехи, продолжают жить по законам кровной мести. Многим памятен случай, когда человек интеллектуальной профессии, потеряв семью в авиакатастрофе и обвинив в этом авиадиспетчера, сам вершил правосудие по принципу «око за око». Спрашивается, что в большей мере повлияло на его поведение: чувства или мысли? Думается, что мысли, ибо они вывели агрессию

во вне, спланировали и сделали возможным осуществление личной агрессии. Притом, что убийство авиадиспетчера, как мы знаем, оказалось непростым предприятием... Если же верх взяли бы чувства, то агрессия по большей части осталась внутри, и со временем привела бы к разрушению самого организма посредством суицида или какого-либо смертельного недуга. Поэтому можно сказать, что месть рождается как чувство, но получает свое развитие и достигает цели (чувства удовлетворения) через действенные мысли и решения. Мысль побеждает чувства, видимо, так и должно происходить, но когда она побеждает и волю, то мы получаем злодейство или возмездие. Последнее, надо полагать, становится прерогативой государства (его спецслужб) как органа легитимного насилия и осуществляется «в любом месте, в любое время».

Теперь с этих же позиций рассмотрим такое чувство как удовольствие, которое стоит особняком в ряду агрессивных чувств. Логично предположить, что удовольствие ничего общего не может иметь с агрессией, что ему следует искать иные сферы и способы своего проявления. Но это не так2. Удовольствие, как агрессивное чувство, все чаще присутствует в криминальных преступлениях, совершаемых как индивидуально, так и коллективно. В первом случае, когда имеет место так называемая психопатическая агрессия, объяснение дают психология, психоанализ и психопатология; во втором (групповая агрессия) - социальная психология и социология.

Наиболее полная и личностно окрашенная версия роли удовольствия в агрессивном поведении представлена в психоаналитической литературе. Исходной здесь является идея Фрейда о том, что удовольствие есть снятие психического напряжения (принцип удовольствия). Фрейд полагал, что агрессия как часть «ОНО», запертая внутри, нуждается в немедленной разрядке, в противном случае создается напряжение в функционировании личности. Реализация принципа удовольствия достигается по мере удовлетворения «ОНО» (бессознательной силы). В случае групповой агрессии мы видим другое. Здесь принцип удовольствия реализуется скорее по мере удовлетворения «ЭГО» Ведь группа - это социальное образование, которое через групповое «мы» усиливает и подпитывает «ЭГО». В групповой агрессии «ЭГО» самоутверждается за счет коллективной силы «мы». В этом случае удовольствие доставляется не «ОНО» и не «мы», а «ЭГО».

Не во всем соглашаясь с Фрейдом, многие психологи все же сходятся в том, что удовольствие есть ни что иное, как выброс конфликтующих энергий. Получить удовольствие - это значит освободиться от чего-то обременительного, давящего. В контексте агрессии удовольствие всегда будет негативным явлением. В то время как, к примеру, блаженство всегда позитивно, и оно приходит. Но что в таком случае роднит удовольствие с агрессией, неужели страдание? Ведь испокон веков эти чувства, вслед за Аристотелем3, противопоставлялись: удовольствие связывалось с пользой, а страдание с вредом. Почему же сегодня нанесение вреда другому (заметьте, даже незнакомцу) должно доставлять удовольствие? Следует ли из этого, что разрушение в «чистом виде» как самовыражение агрессии стало целью удовольствия? Ответ будет положительным, и, похоже, что удовольствие от страданий другого становится общим местом агрессивных устремлений4.

Начавшись как мыслеформа, стремление к агрессивному удовольствию приводит к вполне реальным актам насилия и разрушения. Такая агрессия не нормальна по своей природе. Ее поведенческая структура может говорить лишь об антитезе агрессии, потому все, чем могла оправдать себя агрессия в других ситуациях, здесь сведено на нет. Установка на агрессивное удовольствие не ставит целью получение чего-то «разбойного», для нее важным представляется унижение, а в последующем и уничтожение объекта. Такой предел в развитии агрессии является показателем превращения биологических (низменных) инстинктов в психологическую мотивацию, а также свидетельствует об усилении роли культурных (эстетствующих) составляющих, активно используемых в гедонистической агрессии. Последнее можно попытаться определить как субъективное «смакование» страдания жертвы

агрессором в снятом виде (без боли и унижений), когда оно вторично переживается уже не как собственно страдание, а как удовольствие, которое непосредственно получает сам агрессор. В такой уточненной, рафинированной жестокости, надо полагать, и проявляется патология зла.

2.3.  Рационализация агрессии

Данная компонента представляет собой мыслительно-логическое прикрытие, призванное оправдать поступки агрессора и придать им социально-приемлемый и легитимный вид после того, как действие совершено. Здесь важно понять факторы, обуславливающие словесное прикрытие, и на этой основе показать разницу между «рационализацией» и тем, что на самом деле вызвало агрессивное поведение.

Рационализацию агрессии, субъективный аспект поведения лучше рассматривать в рамках анализа процессов каузальной атрибуции и самоатрибуции. При этом важно использовать замечательные идеи 3. Фрейда о рационализации как непременном механизме психологической защиты. И идеи Вильфредо Парето о деривации - производных, под которыми он понимал способность человека маскировать свои нелогические действия с помощью логических. По мнению итальянского социолога, человек набрасывает покрывало на свои инстинкты и чувства, чем, собственно, и отличается от животных.

В повседневной жизни мы имеем дело с атрибуцией, «наивной психологией», как называл ее основатель теории атрибуции Фриц Хайдер. Чтобы управлять событиями, а это значимо для нас, необходимо понимать и интерпретировать поведение других, свои действия и причины их возникновения. Атрибуция - это наши мысли о поведении других, когда мы приписываем кому-либо качество происходящего события, а в случае каузальной атрибуции - приписываем причины. Ф. Хайдер сформулировал основные положения теории атрибуции. Согласно ему, любое событие (действие, результат), воспринимаемое человеком, есть функция двух сил: силы окружения (внешнее) и личностных ресурсов (внутреннее). В первом случае атрибуцию называют ситуативной, во втором - диспозиционной. Наконец выделяют самоатрибуцию, когда человек сам себе приписывает определенные (желаемые) черты и тем самым добивается самопонимания. При всем этом следует помнить, что атрибуция может быть для себя и других.

В контексте агрессии атрибуции могут быть использованы двумя сторонами -агрессором и жертвой, каждая из которой будет по-своему интерпретировать агрессивное действие. В случае рационализации деструктивной агрессии мы будем иметь дело с самоатрибуцией, главным образом ситуативной (виновато социальное окружение, другие). Как правило, ситуативная атрибуция носит негативный характер, скрывает истинные намерения агрессора (самоатрибуция для других) и направлена против интересов жертвы. В то время как жертва насилия вполне обоснованно считает, что причиненный ей ущерб был намеренный, мотивировался крайней враждебностью и преступными замыслами (диспозиционная атрибуция - виноват сам агрессор). «Рационализация» - ментальная активность, которая в большей части завершает агрессивное поведение (частично она может иметь место на этапе «усыпления» собственного «Я»). Когда разрушительное действие совершено - «ружье выстрелило» - говорить об управлении и контроле агрессии не приходится. Однако анализ данных ментальных процессов позволяет выявить степень интегрированности («спайки») основных составляющих агрессивного поведения - чем выше интеграция, а значит и изощреннее рационализация совершенных агрессивных поступков, тем выше, можно утверждать, будет мера ответственности субъектов агрессивного поведения. Ведь воздействовать на агрессию с целью управления можно, в конечном счете, силами «Я», а они (силы), как мы видим, в данном случае находятся в плену агрессивных мыслей и служат им.

2.4.  Агрессиум

Агрессиум - важная составляющая агрессивного поведения, отличная от чувства, мысли и действия. Вводя данное понятие, мы исходим из того, что в каждом индивиде живет разновидность агрессиума - «нечто», находящееся внутри нас и ответственное за агрессию. Но это не сдерживающий механизм, скорее его можно представить как некий «сплав» психической силы и опыта (памяти), как структуру, которая образуется в результате взаимодействия биологических и социально-психологических факторов. Выступая как статичное целое, он обеспечивает устойчивые связи между сгущенной памятью и источником энергии (инстинктами). Агрессиум приходит в действие благодаря активизации чувств, мысли и воли. В «разбуженном» состоянии он может сливаться с ними, расширяя и усиливая их возможности во внешних проявлениях и актах. Собственно, благодаря агрессиуму и осуществляется переход от внутренней агрессии (чувства, мысли) к внешней (агрессивное действие).

Агрессиум - это не ген, не хромосом, не мужской гормон тестостерон, не Танатос Фрейда, и даже не влечение (драйв). В большей мере это продукт социализации (социальный опыт), но его зародышевые ингредиенты (предрасположенность, реактивность, возбудимость и пр.) имеют природное происхождение. Агрессиум существует в действительности, ведь существовать - это значить делать что-то внешнее по отношению к нам.

Агрессиум делает внешней агрессию - снабжает ее энергией и соответствующим опытом. Так, индивид, обладая определенной силой (потенциалом), может использовать ее в агрессивных целях, во вред другому (агрессивное действие). Перевод потенциала в конкретное действие осуществляется по индивидуальной матрице, суть которой выражается, на наш взгляд, интегральным понятием «агрессиум» (базовый уровень интеграции агрессии).

Поясним сказанное на примере разбора предложения - «У Иванова есть знания». Данная фраза может означать, что Иванов обладает (владеет как своим) знанием в какой-то области, скажем, математической. Естественно, что эти знания он получил в результате обучения (социальный факт). Однако этими знаниями он смог овладеть еще и потому, что обладает определенными способностями (природный факт). Без этого вряд ли такое стало бы возможным. Поэтому когда говорят, что у Иванова есть знания, то полагают, что у него есть «нечто» («инструмент» - продукт природного и социального), которым он может определенным образом и по своему желанию пользоваться. Вот в этом смысле мы в основном и употребляем понятие «агрессиум». Правда, в нашем случае индивид чаще всего не владеет ситуацией - агрессиум неподконтролен ему. Поэтому всю эту структуру, образно говоря, можно было бы назвать «дьявол во мне».

Для нас агрессиум - это, прежде всего, интегрированный и во многом автономный резервуар энергии - силы, потенциал, инстинкты. Сюда же входят такие характеристики личности как предрасположенность («желание быть агрессивным») и опыт («умение быть агрессивным»), В состоянии покоя и забвения агрессиум находится на периферии бодрствующего «Я» (потенциальный агрессиум). В состоянии же возбуждения агрессиум овладевает «Я», подчиняет его себе и действует чаще всего во вред себе (исключение - защита от другого), запустив различные компоненты (физические и вербальные переменные) агрессии (актуальный агрессум). Так начинается агрессивный акт, нацеленный на нанесение урона и разрушение целостности (физической, психологической, моральной, материальной) другого.

Агрессивное деяние - это продукт единения различных составляющих природного и социального, внутреннего и внешнего в одном акте с мгновенным осуществлением контрагрессивных или наступательных действий. Решающая роль здесь принадлежит агрессиуму, без его участия мысль оставалась бы мыслью, чувства - чувствами, и не было бы   никакого   агрессивного   действия.   «Разбуженный»   агрессиум   -   причина   причин

агрессивного поведения. Поэтому этого дьявола лучше не будить без особой нужды. Задача - архисложная: превратить дьявола в «спящую красавицу» удается далеко не всем. Но к этому надо стремиться, чтобы без проблем и ущерба общаться с другими - близкими и отдаленными.

3. Как контролировать и управлять агрессией. Вместо заключения

Начнем с той мысли, что природно-агрессивное в человеке не вырывается само по себе наружу, оно должно быть социально востребованно (нужен посыл - гневная или злодейская мысль). Взрыв агрессии также может быть спровоцирован воздействием раздражающих факторов. Эти факторы вначале осознаются (мысль), ощущаются (чувства) и, достигнув определенного порога (через мысли и чувства), воздействуют на агрессиум, пробуждая его. В случае импульсивной агрессии факторы агрессии действуют напрямую на агрессиум (в основном вне личностных структур) и вызывают немедленную реакцию. Такова общая схема «производства» человеческой агрессии. Контролировать и управлять этим процессом - значит свести все производство до минимума и желательно, чтобы этот «минимум» был определенного (позитивного) качества. Как достичь такого результата? Сформулируем свой ответ. Суть его в том, чтобы индивид построил «стену» и не допустил стыковки агрессиума и чувства, агрессиума и мыслей, вызывающих агрессию. Эта «стена-перегородка» может быть воздвигнута на страхе (наказание, возмездие) или любви («очищение» чувства), а также в результате разработки специальной техники самоконтроля. В идеале «стена» должна быть замешена на любви5, и, став своеобразным центром стойкости и умиротворения, удерживать агрессиум. Однако реалии жизни таковы (имеется в виду и несовершенство самой личности), что исключить страх полностью практически невозможно. В таком случае просто развалится стена. Поэтому на практике страх остается и выполняет свою роль в укреплении стены.

Теперь самое время сказать о том, что такое «стена-перегородка», какой смысл мы вкладываем в данное понятие. Для нас «стена» - это метафора, которая обозначает союз разума и воли, направленный на консервацию агрессиума с целью его удержания в определенных границах. Именно этот союз призван контролировать (оценивать...) и управлять (переводить энергию...) агрессиумом. Ведь агрессиум - это потенциал (возможность) агрессии, в то время как сама агрессия - свершившийся (реальный) факт насилия. Удерживая агрессиум, мы не даем совершаться агрессии. Так разум на деле призван рассуждать, а воля, во имя этого - повелевать.

Будучи источником смысла и значений, разум прежде все отличает агрессию от не агрессии и просчитывает (насколько это возможно в скоропалитильности агрессивных мыслей) все последствия от деструктивных деяний. Однако этого мало. Знать - еще не значит так поступать, что-то делать в этом плане. Без воли эти знания ничего не дают. Поэтому ответственность за агрессию в конечном счете ложится на волю человека. При всем том, что разум еще колеблется в борьбе с чувствами, стремящимися к агрессиуму. Лишь союз разума и воли может взять под контроль агрессиум, подчинить его сверх-Я (виду морального сознания). Но все может быть и наоборот, когда разум и воля станут питать агрессиум, стремясь к достижению удовольствия в пределах агрессии. Именно такой пагубный союз и порождает самый изощренный вид агрессии. Однако это уже другая история - история криминальной агрессии, которую мы здесь не рассматриваем.

В данном контексте представляется возможным рассмотреть два основных типа агрессиума: активно-наступательный и базово-защитный. Последний по существу проявляется в форме позитивной (конструктивной) агрессии, он действует, когда есть опасность и угроза жизни. Обычно самоконтроль агрессиума в этом случае носит в целом профилактический характер, и связан в большей мере с ограничениями в логосфере. Большую проблему представляет активно-наступательный тип агрессиума. Именно его надо сдерживать и ограничивать

в своих проявлениях. Но как это сделать? Мы не согласны с теми авторами, которые предлагают накопившуюся отрицательную энергию по поводу кого-то направлять на замещающий объект. Например, вместо того, чтобы ударить или обругать ненавистного человека, предлагается пнуть ногой «резиновую куклу» (аналог агрессии) И тогда якобы происходит освобождение - воображаемая агрессия разряжает отрицательную энергию (эффект катарсиса). Так ли это? Не получаем ли мы другой эффект - эффект опривычивания агрессии, а заодно и нара-батывания агрессивных навыков. И кто его знает, не наступит ли такой момент, когда наш имярек вздумает наносить удары уже адресно и со знанием дела (благо напрактиковался). Воображаемая агрессия - это во многом состоявшаяся агрессия всех составляющих, когда происходит «спайка» агрессивных мыслей, чувств и агрессиума. Такие, с позволения сказать, «репетиции» могут вести лишь к отработке механизмов агрессии. Здесь объект агрессии -дело второстепенное. Важно, что создается механизм, готовый к действию в любое время и на любом объекте.

Проблему агрессии надо решать превентивно, не допуская наращивания отрицательных энергий (эмоции...). В противном случае придется приложить особые усилия для того, чтобы разъединить источники этих энергий (мысли и чувства) и не дать им возможности подпитывать и приводить в действие агрессиум. Если они объединятся в одном порыве, то процесс станет необратимым - произойдет агрессия. Такое нельзя допустить. Необходимо разрабатывать и осуществлять меры по укреплению иммунитета агрессии на личностном уровне.

Успех предприятия будет зависеть от трех вещей. Во-первых, индивид должен знать свой агрессиум (можно протестироваться ...); во-вторых, он должен знать факторы, которые в большей мере возбуждают (раздражают) в нем агрессиум. Наконец, в-третьих, необходимо соблюдать «диету» агрессии (неукоснительно выполнять правила самоконтроля, осуществлять тренинги и пр.). Первые два условия - прерогатива разума; третье - воли. Их союз начинается с взаимообмена: разум показывает воле; где надо укрепить решимость, а воля помогает разуму устранить колебания и взять верх над враждебными (негативными) чувствами.

По этой программе человек должен, прежде всего, научиться разговаривать с самим собой (мыслить) о волнующих его вещах, а главное, находить взвешенные аргументы по сдерживанию агрессии и наращиванию положительных энергий. Приведем пример, который, как нам представляется, может свидетельствовать о возможностях самоконтроля и упреждения агрессивных действий.

Семья, в которой особо ценится покой и порядок, меняет место жительства. Осваивая новые условия проживания, она обнаруживает, что ей выпало поселиться в очень беспокойном доме. Соседи с верхнего этажа буквально их терроризируют. Они сбрасывают сверху свой мусор, а по ночам шумят и не дают отдыхать. От всего этого глава семьи расстраивается и приходит в волнение. Как быть в этой ситуации, ведь до взрыва» недалеко... Вот тут-то и могут помочь мысли «про себя», поиск аргументов, позволяющих «достойно» примириться с негативом. Тем более что институциональными путями проблема не решается (никому нет дела...) да и личностные контакты (увещевание соседей) ничего не дают. Чтобы не сорваться - вся надежда на собственные мысли и суждения. А рассуждать, создавать дополнительные (комплиментарные) аргументы в такой ситуации можно так. Во-первых, представить себя не «жертвой», а человеком великодушным. Во-вторых, разрабатывать всякие сюжеты в подкрепление данной установки. Вот один пример. Представим себе, что наверху живет бабушка с беспокойным внуком - дебилом (беспокойные соседи). В их жизни давно уже нет никакого распорядка. Днем они могут спать, а ночью - бодрствовать. Внук при этом может забавляться шумными играми, а бабушка - что-то делать по хозяйству, опять же связанное с шумом.

Семья принимает эти удручающие обстоятельства (иррациональные бдения) за данность, она находит в себе силы пожалеть этих ущербных людей, а себе воздать должное за терпение и великодушие. Так семье удается удержаться от негатива и сохранить более важное - психическое равновесие6 (душевное здоровье). Причем не за счет умерщвления индивидуальности, а скорее даже наоборот - ее возвеличения. Ведь силой разума и воли удалось упредить агрессивные выпады и действия в адрес беспокойных соседей. Хотя, конечно же, надо думать, что и тут должны быть свои пределы разумного.

Кому-то наши суждения наверняка покажутся наивными, но согласитесь, что это гораздо лучше, чем набрасываться с кулаками на больных и бедных или, еще хуже, ходить по инстанциям с жалобами на них. Данный пример в известной мере можно рассматривать как попытку построения «стенки-перегородки», о которой мы говорили выше. Наш посыл в том, чтобы в аналогичных ситуациях просто находить в себе силы (разума), чтобы отказаться от враждебной атрибуции - приписывания злого умысла вещам, явлениям, которые, возможно, имеют другие основания. В данном случае таковыми оказались больные люди, не подлежащие воздействию и принуждению. Соответственно такой казуальной интерпретации событий и реакция семьи на неадекватность поведения соседей будет другой. В реальной жизни шумы мы порой воспринимаем не только физически, но и «социально» (делают специально, чтобы нам досадить»...), связывая последнее в содержательном отношении со значимостью собственной фигуры. Подвергаем ее сомнению («с крутыми» соседями так не поступили бы»...) и еще больше возбуждаемся.

В нашем примере семья сменила враждебную атрибуцию на понимающую (гуманистическую) и не стала жалеть позитива (приписывая причины, объясняющие неадекватность поведения соседей). Тем самым удалось в какой-то мере смягчить ситуацию личностного восприятия и избежать агрессивных действий. Насколько этот пример убедителен и может стать «заразительным» - судить не нам. Но за одно эмпирическое наблюдение по упреждению агрессии с положительным исходом - мы ручаемся.

Оптимизация агрессии в обществе требует равновесия между тремя переменными: носителем агрессии7 (субъектом), социальной средой и морально-правовыми предписаниями. Мы говорили главным образом о носителе агрессии и возможных подходах к оптимизации агрессивного поведения индивида. Нас можно упрекнуть в сухости и недостаточной обоснованности некоторых положений. Как говорил поэт: «Суха теория, мой друг, но древо жизни пышно зеленеет». Угнаться за «пышностью» жизни и показать ее во всем величии и многообразии - дело архисложное и не всем под силу. Мы лишь стремились следовать процессу развития агрессии в нашем понимании и излагать все «за» и «против». «За» - имеется в виду то, что агрессия как определенный тип поведения, интегрирующий в себе биологическое и социальное, поддается оптимизации. «Против» - то, что агрессия является инстинктом самосохранения и практически не поддается регуляции.

Человеческая агрессия существует как агрессивное поведение, а для поведения нужны двое: «я» и «другой», следовательно, агрессивное поведение - это отношение, которое можно представить как позицию внутреннего (агрессивные мысли, чувства, воля) и внешнего (злостная гримаса, жест и прочее), ориентированную на поступок (агрессивное действие) или воздержание от него. Проблема воздержания от агрессии - это проблема внутреннего саморегулирования (воспитания) мысли, чувств и воли в их противостоянии агрессиуму, который, свою очередь, представляет собой единство биологического (инстинкты) и социального (опыт). Вот в этой части «социального» и следует воздействовать на агрессиум в целях управления агрессивным поведением. Однако следует признать, что это целое искусство, и не каждому оно под силу, но овладевшему им оно сулит особую удовлетворенность. Жизнь стоит того, чтобы к этому стремиться, даже в наше сложное время, полное агрессии и самоутверждения за ее счет. У философа спросили: «Чему следует учиться?» «Отучиться от зла», - был ответ. Сегодня этот совет мог бы помочь многим из нас, особенно сильным мира сего.

ПРИМЕЧАНИЕ

2   «Удовольствие - это становление и никакого бытия у него нет» - говорит Сократ в диалоге
Платона «Филеб». И далее, что очень важно для понимания удовольствия в контексте агрессии...
«Стремящейся к (удовольствию) избирает, следовательно, разрушение и становление, а не ту
третью жизнь, в которой нет ни радости, ни печали, а только разумение, сколь возможно
чистейшее». (Платон. Собрание сочинений. Т. 3, изд. «Мысль». М., 1994. С. 63).

3   У Платона «Страдание и удовольствие смешаны друг с другом». См.: Платон. Собрание сочинений.
Т. 3, изд. «Мысль». М., 1994. С. 57.

4   ...«Всякому удовольствию должно предшествовать страдание, страдание всегда первое» -
подчеркивает Кант (И. Кант. Антропология с практической точки зрения. Санкт-Петербург: «Наука»,
1999. С. 296). В гедонистической агрессии страдание также первично, но это уже страдание
другого (жертвы агрессии).

5   П. Сорокин был убежден, что неэгоистическая любовь может положить конец человеческой
агрессии.

6   Можно также представить себе, что ваши окна выходят на шумную сторону улицы. Ведь живут
же люди в таких условиях... но если вам «выпадет» возможность съехать, то это надо сделать,
довольствовавшись данным жизненным опытом. Хотя убежать от шума вам вряд ли удастся.
Сегодня подвальные помещения жилых домов сданы в аренду предпринимателям, которые
используют эти площади по своему усмотрению и в производственных целях. Таковы реалии.

7   Субъект агрессии - индивид, способный и во многом осуществляющий, агрессивное воздействие
на окружающих.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.    Ролло Мэй. Сила и невинность. М.: Изд-во «Смысл». 2001. 319 с.

2.    Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М.: Ренессанс, 1992. 292 с.

3.    Фрейд 3. «Я» и «Оно». Кн. 1. Тбилиси: Мерани, 1991. 397 с.

4.    Конрад Лоренц. Оборотная сторона зеркала. М.: Республика, 1998. 493 с.

5.    Леонард Берковиц. Агрессия Причины, последствия и контроль. СПб.: «Прайм-Еврознак», «Издательский дом Нева», М «ОЛМА-ПРЕСС», 2001. 510 с.

6.    Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: Издательство АСТ-ЛТД, 1998. 670 с.

7.    Бандура А. Теория социального научения. СПб.: Евразия. 2000. 320 с.

8.    Сорокин П. Главные тенденции нашего времени. М, 1993. 351 с.

9.    Мишель Монтень. Опыты. Книга вторая М.: «Teppa-terra», 1991. 715 с.

10.    Теодюль Рибо. Болезни личности. Минск. Хорвест, 2002. 574 с.

11.    Жиль Липовецки. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. Санкт-Петербург, 2001. 331 с.

12.    Фредерик Перлз. Эго, голод и агрессия. М.: Изд-во «Смысл», 2000. 358 с.

13.    Роберт Бэрон, Дебора Ричардсон. Агрессия. СПб.: Питер, 1997. 330 с.

14.    Мэтью Мак-Кей, Питер Роджерс. Юдис Мак-Кей. Укрощение гнева. СПб.: Питер, 1997.

15.    Касумов Т.К. Психология агрессии. В кн. Актуальные вопросы экономики, информатики и права. Часть 3. М., 2000. 117 с.

16.    Барбара Крэхи. Социальная психология агрессии. М., СПб., 2003. 333 с.

17.    Холлигер В. Человек и агрессия. М., 1975.

18.    Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. СПб., 1997. 606 с.

19.    Кант. Антропология с прагматической точки зрения. СПб.: «Наука», 1999. 471 с.

20.    Платон. Т. 3. М.: Изд-во «Мысль», 1994. 655 с.