Методология социологического знания

Методология социологического знания

Методология социологического знания

План

1. Методология и методологические стратегии

2. Оппозиционные методологические стратегии в социологии

3. Согласование методологических стратегий. Плюрализм или синтез?

Литература

1. Методология и методологические стратегии

Ответ на вопрос о том, что собой представляет "изнутри" здание социологии, целесообразно начинать с вопроса об ее методологии. Понимание методологии, однако, неоднозначно. Буквально "методология" означает "учение о методе". Разночтения начинаются тогда, когда одни признают, что лишь философия занимается методологическими проблемами, то есть что существует лишь философская методология. Это — во-первых. Во-вторых, по-разному отвечают на вопрос, каково это "учение о методе". Является ли методология осознанием совокупности конкретных методов и процедур исследования или же в ней содержатся установки и положения, характеризующие основополагающие познавательные принципы, которых придерживается данная научная дисциплина?

Попробуем разобраться в том, что обозначено как "во-первых". Действительно, методология возникла и развивалась как философское знание, претендуя на анализ как общефилософских, так и конкретно-научных методов исследования. Но по мере того, как наука отделялась от философии и в ней оформлялись различные научные дисциплины, науки отвоевывали у философии право самим решать свои методологические проблемы. Более того, узаконена практика функционирования разных методологий, каждая из которых связана с той или иной конкретной наукой — методология биологии, математики и т.п. Соответственно, можно выяснять также, что собой представляет методология социологии. Вопрос лишь в том (он сформулирован выше как "во-вторых"), как понимать методологию. Выше приведены два варианта ее толкования: а) это — конкретные методы; б) это — общие ориентиры, принципиальные установки. Несомненно, то и другое связано друг с другом. И все же следует признать приоритет общих ориентиров, принципиальных подходов, которые, в свою очередь, определяют содержание и характер конкретных методов и исследовательских процедур.

Соответственно этому под методологией следует понимать совокупность принципов и установок, предваряющих получение социологического знания и обусловливающих основные методы и способы его получения, а также характер всей социологической деятельности (теоретической и практической). Создавая ту или иную теорию общества, социологи руководствуются какими-то принципами, установками, которые носят как бы предпосылочный характер. Принципы эти предваряют и построение теории, и всю социологическую деятельность. Это и есть методология. Не менее важно и другое: методология — не только система этих принципов, но и "учение об этой системе", осознание того, какими принципами мы руководствуемся, создавая социологические теории и осуществляя социологическую деятельность.

Методология выступает по отношению к социологии как своеобразная метатеория (что буквально означает "после теории"), для которой сама социология (и социологические теории) является объектом анализа. Но методология, как оказывается, это только одна часть метатеории, одна ее сторона: та именно, в которой осознаются принципы построения теории, методы осуществляемой познавательной деятельности. Но не менее важно и то, как мы "задаем" общество, что прежде всего различаем в нем, что считаем наиболее существенным. Другими словами, какую картину общества мы рисуем, каким предстает перед нами общество, теорию которого мы создаем и отбираем соответствующие способы (методы) для его изучения.

Такого рода вопросы относятся к области онтологии, науки о бытии. Осознание принципов построения картины общества, способов его "задания" также относится к области метатеории социологии. Как и методология, онтология длительное время рассматривалась как разновидность философского знания. Однако со временем все определеннее и настойчивее стали говорить о частно-научных онтологиях, которые, наряду с методологией, выступают как существенная часть метатеории любой науки. Большое значение имеет также понимание связи онтологии и методологии. Если образно представить онтологию как замок (мир, который мы хотим "открыть"), а методологию как ключ (средства, которые мы для этого используем), то естественно, что ключ к замку должен соответствовать устройству последнего. Применительно к сложным общественным явлениям это так же верно, как и в случае простейших актов человеческой жизнедеятельности.

Создавая определенную теорию общества и его отдельных сфер, выступающих как объект исследования социолога, последний, во-первых, как бы заново определяет ("переопределяет") общество (ибо научному изучению общества предшествовала обыденная его картина); во-вторых, социолог выбирает и соответствующие научной картине общества методы рассмотрения (изучения). "Концепция объекта исследования, — пишет современный английский социолог Уильям Аутвейт, — решающим образом определяет типы метода, пригодные для его изучения... В этом переопределении объектов социального исследования всякому выбору методов изучения предшествуют вопросы социальной онтологии".

Все указанные процедуры, связанные с построением картины общества ("переопределение объекта"), а также с формулированием принципиальных положений, обусловливающих способы его изучения, образуют то, что условно можно назвать "методологическими стратегиями" в социологии. Стратегии эти хотя и относятся непосредственно к области социологии (точнее, к "метасоциологии"), явно или неявно связаны с социально-философской позицией социолога, его философскими представлениями.

К этому следует добавить также, что к метасоциологии относятся также и представления, характеризующие понимание природы познавательного процесса, осуществляемого при получении социологического знания. Может ли социолог получить достоверное (объективное) знание, следует ли к этому стремиться, что для этого нужно предпринять и т.д.? Все эти вопросы относятся к области так называемой эпистемологии (дословно — "учение об истинном, подлинном знании"), о которой подробнее речь будет идти далее. Обратим внимание также и на то, что особый интерес к социологической теории, который наблюдается в переходные, кризисные периоды развития общества, неразрывно связан также с пробуждением интереса к логико-методологическим проблемам социологии, к метасоциологии, представляющей собой средство социальной онтологии, методологии и эпистемологии.

2. Оппозиционные методологические стратегии в социологии

Следует признать сложность материала, который излагался выше. Однако характеристика методологических стратегий, наполнение понятия "методологическая стратегия" конкретным содержанием может помочь усвоению рассматриваемых вопросов. Это, в свою очередь, предотвратит догматический подход к социологическому знанию, создаст предпосылки для восприятия новых социологических идей и представлений. Последнее особенно важно, когда освоение социологического знания происходит в условиях переходного периода общественного развития, преобразования самых различных сфер общественной жизни, трансформации самой социологии.

Существуют различные классификации теоретико-методологических подходов (методологических стратегий в социологии). Остановимся далее на той, которая предполагает выделение трех пар методологических оппозиционных стратегий. Оппозиционными являются стратегии, входящие в каждую пару, то есть каждая стратегия имеет другую, основанную на прямо противоположных посылках. Основания выделения каждой пары стратегий различны. Так, в зависимости от того, какой уровень анализа выступает как основополагающий при построении теории — уровень поведения людей или общества в целом, выделяют микросоциологию и макросоциологию (поведенческий подход и институциональный подход). Различные представления о значимости объективного и субъективного в общественной жизни положены в основание объективно-предметной и субъективно-ценностной стратегий. Признание особой значимости равновесного состояния общества либо его изменчивости и развития лежит в основе функционалистской и конфликтной стратегий.

Остановимся несколько подробнее на характеристике каждой стратегии и приведем имена наиболее ярких их представителей. Заметим, однако, что не всегда можно достаточно четко охарактеризовать методологический подход той или иной теории. В одной и той же теории могут сочетаться отдельные черты прямо противоположных (оппозиционных) методологий. Поэтому правильнее утверждать, что речь должна идти о преимущественном, типичном для той или иной теории подходе. Начнем, далее, с характеристики микро- и макросоциологических подходов.

В микросоциологии (поведенческой стратегии) общество задается как взаимодействие людей. Взаимодействие образует группы, которые непосредственно наблюдаемы и многообразны. Само взаимодействие (интеграция) может толковаться различным образом. Например, Джордж Хоманс, автор теории социального обмена, считает, что решающая роль во взаимодействии принадлежит процессам интеграции и дифференциации людей в группах. Социальное взаимодействие и определяющие его процессы в принципе могут быть истолкованы, по его мнению, с позиций психологической науки. Такой подход достаточно представлен в социологии. Авторы различных микросоциологических теорий нередко обращались к психологии, заимствуя те или иные психологические понятия и представления. Как правило, микросоциология, принимая за точку отсчета человека и человеческие взаимодействия, обращала внимание не только на поступки, но и на взгляды, представления, мотивы поведения, разделяемые символы. Так, представители так называемого символического интеракционизма (Дж.Мид, Г.Блумер и др.) считали, что взаимодействие людей опосредствуется разделяемыми ими символами, в качестве которых выступают различные предметы, слова, поступки. Общение людей, по мнению сторонников символического интеракционизма, обусловлено теми значениями, которые люди придают вещам, используемым как символы. Существуют и различные другие школы, которые также можно отнести к микросоциологии, ибо так или иначе понятое человеческое взаимодействие является для их представителей решающим фактором построения социологической теории.

Иное дело в макросоциологии. Нельзя сказать, что представляющие данную стратегию социологи не признают значимость человеческого взаимодействия для понимания общества. Просто для них само это взаимодействие обусловлено природой общества в целом и той его структурой, которая характеризует общество как социальную систему, как целостный социальный организм. К макросоциологическим относятся теории "отцов социологии" Огюста Конта и Герберта Спенсера, для которых общество представляло собой систему взаимосвязанных и взаимозависимых частей, каждая из которых необходима для существования целого (общества). "Макросоциологическими" являются и концепции классиков социологии Эмиля Дюркгейма, Макса Вебера, Карла Маркса и других крупных социологов XIX века. Считается, что макросоциологическая ориентация преобладает вплоть до 20-х годов XX века и уступает место микросоциологии в связи с широким развитием эмпирических исследований в 30-е годы. К наиболее поздним представителям макросоциологической ориентации следует отнести Толкотта Парсонса, Роберта Мертона, Кингли Дэвиса, Ральфа Дарендорфа и др.

Микро- и макросоциологические подходы еще различают как "поведенческий" и "институциональный". В первом случае (микроповеденческая ориентация) общество анализируют как бы "снизу", сосредотачивая внимание на человеческом поведении, версии которого, как уже отмечалось, могут быть самыми различными. В частности, происходящее в обществе может объясняться индивидуальными свойствами людей (индивидуальная версия) либо коллективными (групповая версия). Во втором же случае (макроинституциональный подход) общество задается "сверху" и существенно различимыми в данном случае становятся не люди и их взаимодействие, а сама социальная система и образующие ее структуры. К последним относятся сложные взаимодействия относительно устойчивых отношений различного типа — "социальных институтов" общества (экономика, политика, религия, семья, образование и др.). Социальные институты, как и характер взаимодействия между ними, в различных обществах имеют свои особенности, что обнаруживается в сравнительных исследованиях.

Хотя "социальный институт" — одна из основных категорий социологии, ее трактуют неоднозначно. Чем обусловлена эта неоднозначность — об этом речь будет идти далее. В данном случае обратим внимание лишь на то, что институциональный подход так или иначе сопутствует макросоциологии и противопоставляется поведенческому подходу, который связывают обычно с микросоциологическим. Отметим также, что в некоторых западных учебных руководствах по социологии институциональный уровень выделяют в самостоятельный, а к более "низкому" по степени обобщения уровню относят не только микроанализ, но и "организационный уровень": социальную жизнь в больших группах и формальных организациях типа колледжа, университета, корпорации и др. Однако такого рода разграничение не всегда имеет место, хотя категории "социальные институты" и "социальные организации" социологами всегда различаются. Другая пара оппозиционных стратегий включает те из них, которые различаются в зависимости от того, какое значение придается объективно-предметной и субъективно-смысловой сторонам в общественной жизни (объективно-предметная и субъективно-ценностная стратегии). К объективно-предметным относятся различного рода натуралистические концепции, в которых общественные явления уподобляются явлениям природным, а происходящее в обществе объясняется с точки зрения естественных законов. В социологии особое распространение получили, например, биологизаторские теории, в которых преувеличивалась значимость биологических характеристик и законов. Биологизаторство присуще и теории Огюста Конта, отождествлявшего общество с живым организмом, и представлениям об обществе Герберта Спенсера, рассматривавшего общественную эволюцию как рост внутренней дифференциации, связанной с усовершенствованием процесса интеграции органов в живом организме. Существуют различного рода другие натуралистические концепции общества, в частности, физикалистские и механицистские, в которых игнорируется специфика общественных явлений. Специфика эта, кроме всего прочего, состоит в том, что в обществе действуют люди, наделенные сознанием. Соответственно человеческая субъективность должна так или иначе быть учитываема при анализе общественной жизни.

Однако существует иная, ненатуралистическая, версия объективно-предметного подхода к общественным явлениям и связана она с именем К.Маркса. Интерпретаторы теории К.Маркса, указывающие на ее преимущественно экономический характер, недостаточно внимания обращают на специфику используемой К.Марксом методологической стратегии, на ее социологический характер. Суть последней заключается в признании того, что главное — это не то, что и как люди (общество) думают, что осознают, а то, какова логика фактического поведения, предметно-практической деятельности людей (общества).

Именно объективная логика действий и предметно-практической деятельности преимущественно находится в поле зрения К.Маркса. Соответственно общество, понимаемое как социальная система, рассматривается как совокупность качественно различных объективных отношений (экономических, социальных, политических, нравственных, правовых, религиозных и др.). В марксистской методологии (в отличие от натуралистической) не отрицаются специфически субъективный характер человеческой деятельности и значимость сознания в общественной жизни. Более того, теорию К.Маркса можно рассматривать и как "определенную теорию сознания". Однако само сознание, как и другие общественные явления, анализируется здесь в рамках объективно-предметной методологии, посредством объективного метода, который давал Марксу одновременно и ключ к пониманию сознания как особого образования, позволял произвести ряд его расчленений и получить фундаментальные исходные представления о его природе, способе действия и дифференциации основных форм.

В другой, оппозиционной по отношению к объективно-предметной, методологии общественные явления (включая сознание) анализируются с субъективно-смысловой их стороны. Приоритет в этой (условно называемой "субъективно-ценностной") методологии отдается мотивам действия, ценностям общества (представлениям о плохом, хорошем, должном и т.д.). В основе такой методологии, которая к концу XIX века становится типичной для западной социологии, лежит известный тезис об особой роли сознания в человеческой деятельности, в жизни общества. При этом сам сознательный фактор, которому придавалось основополагающее значение, трактовался по-разному. Так, известный американский социолог польского происхождения Флориан Знанецкий особое значение придавал ценностным представлениям, необходимость учета которых при познании культурных (общественных) явлений заставляла социолога (в отличие от естествоиспытателя) пользоваться так называемым "гуманистическим коэффициентом". В своих размышлениях по поводу социологической методологии Ф.Знанецкий противопоставляет свою методологию методологии натуралистической, обращая внимание на то, что социолог имеет дело с иной, чем естествоиспытатель, реальностью. Методология, таким образом, имеет у Ф.Знанецкого онтологическое обоснование (объект иной, следовательно и метод должен отличаться. В соответствии с этим и предлагается "гуманистический" поправочный коэффициент).

У известного Питирима Сорокина необходимость учета принятых в обществе смыслов и значений обусловливает использование так называемого "логико-значащего метода". Признание Толкоттом Парсонсом значимости для социального действия принятых в обществе значений и разделяемых символов было основанием для того, чтобы называть парсонсовскую теорию "волюнтаристической".

Сравнение различных пар оппозиционных методологий ("микро-макро" и "субъективной-объективной") свидетельствует о том, что сочетание методологических подходов довольно многообразно. Так, "субъективистский" характер могут носить и макротеории (М.Вебер, П.Сорокин, Т.Парсонс и др.), и микротеории (символический интеракционизм, феноменологическая социология, этнометодология). Субъективизм ("субъективно-смысловой", "субъективно-ценностный" подход), противопоставляемый натурализму и позитивизму, образует определенное направление в западной социологии, которое называют "понимающей социологией". В американских учебниках методологию, используемую представителями данного направления, называют "интерпретативной". Уже во взглядах таких социологов, как Макс Вебер, Георг Зиммель, Джордж Кули, Уильям Томас и др., то есть в теориях конца XIX — начала XX века специфика понимающей социологии обозначилась достаточно определенно. И фактически до настоящего времени ее идеи так или иначе вдохновляют и увлекают многих представителей современной западной социологии, придающих этим идеям своеобразие и современное звучание.

Третья пара оппозиционных стратегий — функционалистский и конфликтный подходы — характеризует общество по иному критерию: преобладают ли в обществе силы, способствующие поддержанию равновесия, устойчивого его состояния, или же общество постоянно изменяется, общественные системы разрушаются под воздействием противоречий и конфликтов.

Функционалистекая методология сопровождает социологию на всем пути ее становления и развития. Суть данной методологии состоит в том, что те или иные общественные явления рассматриваются с точки зрения того, какую роль (функцию) они выполняют в поддержании общества, понимаемого как целостная социальная система. Так, Эмиль Дюркгейм исследовал роль разделения труда в жизни общества, в поддержании его единства. "Спрашивать, какова функция разделения труда, — пишет он, — значит исследовать, каким потребностям оно соответствует"10. При этом, как отмечает далее Э.Дюркгейм, идея соответствия не может быть выражена термином "результат" или "следствие". Она лучше всего может быть выражена словом "роль" или "функция".

Функционализм имеет различные разновидности и формы. На различных этапах развития функционализм был связан с разными сферами человеческого знания, принимая тот или иной вид, пользовался популярностью в различной степени. Функционализм О.Конта, Г.Спенсера, Э.Дюркгейма сменился структурно-функциональным анализом ("функциональным императивизмом") Т.Парсонса, затем функциональным структурализмом Роберта Мертона. Тем не менее общим у всех теорий, использующих функционалистскую методологию, было то, что внимание сосредоточивалось на факторах и механизмах, способствующих "поддержанию порядка" в обществах.

Известный американский социолог Джонатан Тернер считает, что решение "проблемы порядка", выдвинутой Томасом Гоббсом еще в XVII веке, так или иначе вдохновляло социологов, стимулировало развитие социологических теорий. Проблема состояла в том, чтобы ответить на следующий вопрос: "как можно создать и сохранить хотя бы какое-то подобие порядка и организации?". Однако социология занималась не только этим. Социологическое теоретизирование означало проявление интереса к тому, "как создаются, сохраняются и изменяются модели социальной организации". Функционалистский же подход всегда критиковался за то, что использующие его социологи не уделяли внимание происходящим в обществе изменениям и практически не могли их объяснить, недооценивали факторы, ведущие социальные системы к гибели. То и другое как раз и находилось в поле зрения социологов, использующих конфликтный подход.

Конфликтную методологию связывают прежде всего с именем К.Маркса. Его "модель конфликта революционного класса и социального изменения", благодаря которой он создал определенный образ социальной организации, "оказывает значительное влияние на современную социологическую теорию". Так же, как и функционализм, "конфликтный" подход имеет свои разновидности, многообразные проявления. В одних случаях внимание сосредотачивается на непримиримости противоборствующих сил и выявлении факторов, разрушающих социальные системы (диалектические теории конфликта Карла Маркса и Ральфа Дарендорфа). В других конфликтующие силы анализируются в аспекте преодоления противоречий и сохранения относительного равновесия (конфликтный функционализм Георга Зиммеля и Льюиса Козера). Однако тот факт, что преимущественное внимание сосредотачивается именно на конфликтующих факторах, обусловливает содержание теорий, используемые для описания и анализа общества понятия.

3. Согласование методологических стратегий. Плюрализм или синтез?

Совместимы ли методологические стратегии? Можно ли их согласовать друг с другом? Означает ли использование одного подхода практическую невозможность использования другого? Попытаемся ответить на эти вопросы, характеризуя уже сложившиеся и зарекомендовавшие себя социологические теории. Причем зададимся сначала вопросом о том, можно ли согласовать оппозиционные стратегии. То есть правомерно ли, например, уделять внимание институтам общества, не теряя из поля зрения человеческое взаимодействие; признавать приоритет практического действия, не отрицая значимость субъективного; выявляя факторы, обеспечивающие устойчивость общества, фиксировать внимание на конфликтующих силах и имеющихся противоречиях?

Оказывается, что абсолютное противопоставление, например, макросоциологии и микросоциологии, институционального подхода и поведенческого неправомерно. Более того, во многих теориях они фактически совмещаются. К этому заключению приходишь, когда знакомишься, в частности, с социологическими теориями Макса Вебера, Толкогта Парсонса и других социологов. И у М.Вебера, и у Т.Парсонса значительное место в их теориях занимают размышления о социальных действиях индивида.

Категория "социального действия" была одной из основных составляющих общей концептуальной (понятийной) схемы, лежащей в основе построения многих теорий. Назначение социальных институтов, как принято во многих социологических теориях, относимых к макросоциологии, — поставлять образцы поведения, некоторые шаблоны, в соответствии с которыми действуют индивиды и группы. Причем каждый институт (семья, образование и др.) заключает в себе образцы определенного типа, характеризующего его (института) специфику. В некоторых определениях и утверждениях совмещение поведенческого и институционального подходов настолько значительно, что практически невозможно установить, отдает ли автор свои симпатии макро- или микросоциологии.

Например, популярный в настоящее время американский социолог Энтони Гидденс, определяющий социологию как общественную науку, предметом изучения которой являются "социальные институты", рассматривает общество как совокупность или систему институциализированных форм поведения. "Под "институциализированными" формами поведения, — пишет Э.Гидденс, — подразумеваются формы сознания и действий, которые повторяются или, выражаясь языком современной социальной теории, воспроизводятся обществом в длительной пространственно-временной перспективе".

Получается, что различные социальные институты, существующие для выполнения тех или иных функций, реализуют их лишь через человеческие действия. Последние же упорядочены и ограничены определенными рамками, благодаря наличию и функционированию институтов.

Вообще безоговорочное отнесение той или иной теории к макро- или микросоциологии порой весьма сомнительно. Даже марксистская концепция, которую, например, с большим основанием следовало бы отнести к макросоциологическим (особенно теорию общественно-экономической формации), предполагает в качестве отправной точки рассуждений "действительных индивидов": "их деятельность и материальные условия их жизни, как те, которые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью". Соответственно общество как система общественных отношений выступает и как определенный способ человеческой деятельности (жизнедеятельности) или, как принято считать, "способ производства".

Интересно также сопоставить две методологические оппозиции: микро-макро и объективную-субъективную. В социологической литературе (включая учебную) зачастую макроподход отождествляют с объективным, а микро — с субъективным (отчасти об этом уже шла речь).

Так, Нейл Смелзер в своем учебнике "Социология" пишет следующее: "Микросоциология изучает общение людей в повседневной жизни — интеракцию, их взаимодействие. Исследователи, работающие в этом ключе, считают, что социальные явления можно понять лишь на основе анализа тех смыслов, которые люди придают данным явлениям при взаимодействии друг с другом".

И действительно, в тех теориях, на которые Н.Смелзер ссылается (Джорджа Хоманса, Гарольда Гарфинкеля, Эрвина Гоффмана), так или иначе внимание сосредотачивалось не на объективной логике человеческих поступков и поведения, а на тех мотивах, которыми люди при этом руководствовались, в том значении, которое они придавали тем или иным поступкам и явлениям, тех символах, которые они принимали или отрицали. Взаимодействие (интеракция) может, таким образом, пониматься двояко. Например, в теориях символического интеракционизма — это одно: здесь типична субъективистская трактовка взаимодействия. В концепциях же бихевиористских социологов (Беррес Скиннер) — это другое: опосредованность поведения сознанием, его субъективный характер здесь игнорируются.

Логика рассуждений, приводящих к отождествлению микроподхода с субъективным, а макроподхода — с объективным, такова: реальное индивидуальное действие непременно опосредствовано сознанием, целью, мотивом действия, оценками и ценностями (представлением о хорошем и плохом и т.д.). Следовательно, если строится поведенческая картина общественного мира, то определяющее место в ней должны занимать так или иначе компоненты сознания. Когда же общество рассматривается как целостное надиндивидуальное образование с присущей ему структурой, составляющими частями, то живые индивиды, наделенные сознанием, как бы игнорируются, соответственно такой подход является объективным. Понимаемая таким образом объективность приписывается не только К.Марксу и О.Конту, но и М.Веберу, Т. Парсонсу, Р.Мертону.

На самом деле для подавляющего большинства макротеорий (кроме натуралистических и марксистских) характерно, как неоднократно отмечалось, стремление сосредотачивать внимание на субъективно-смысловой, духовно-ценностной стороне общественных явлений, включая социальные институты и общество как социальное целое. Структура общества, место того или иного института в нем обусловлены при таком понимании совокупностью ценностей (представлений о хорошем, плохом, должном и др.). Именно единая система ценностей обеспечивает интеграцию общества. Соответствие принятым в обществе ценностям означает нормальное его состояние, несоответствие — отклонение от нормы. Структура общества оказывается нормативно-ценностной структурой.

Представители макросоциологии, начиная с Э.Дюркгейма, еще в большей степени — с появлением теории М.Вебера — специфически общественное связывали именно с духовным, ценностно-нормативным, хотя признавали, что социолог имеет дело с надиндивидуальным. С этого времени идеи функционализма развивались "бок о бок" с ценностно-нормативным пониманием общества. Эта связь наиболее четко обнаружила себя в структурно-функциональном анализе, оформившемся после второй мировой войны и связанным с именем Т.Парсонса.

Интерпретаторы теории Т.Парсонса указывают на то, что в том или ином конкретном обществе (стране, государстве) любой социальный институт может играть определяющую (стержневую) роль. Например, в американском обществе, такую роль играет экономика, в индийском — религия, в китайском — семья, в СССР — политика и т.д. И определяется все это тем, каковы общественно одобряемые цели и идеалы.

Таким образом, субъективно-ценностная методология, в основе которой лежит представление об основополагающей роли ценностей и норм в обществе, может быть связана и с макротеориями, и с микротеориями. Точно так же объективно-предметная методология может сопутствовать и микро- и макроподходу.

Что касается оппозиции объективно-предметного и субъективно- ценностного подходов, то оппозиция эта также не является абсолютной. Во-первых, поступки, действия, деятельность так или иначе связаны или даже причинно обусловлены фиксированными в сознании эталонами деятельности, человеческими ориентациями. Все это так или иначе запечатлевается в предметно-вещественных результатах деятельности. Цели, программы поведения, идеалы, то есть различного рода духовные конструкции овеществляются (опредмечиваются) в технике, технологии, произведениях искусства, архитектурных сооружениях и прочих результатах человеческой деятельности. С другой стороны, различного рода духовные конструкции могут быть реконструированы, как бы "извлечены" из рукотворных предметов (например, "памятников культуры"), ибо в них запечатлены способы человече-ской деятельности, человеческие предпочтения и желания раз так, раз в самой действительности объективное и субъективное непрерывно как бы переходят друг в друга, нет необходимости чрезмерно противопоставлять указанные подходы, прочерчивать между ними абсолютную границу.

Да и в самой социологии существуют теории, которые трудно более или менее определенно отнести к субъектавистской или объективистской методологиям. К таким, например, теориям относится "теория обмена". Она в значительной степени была разнородна. Различные представители ее склонялись в большей степени к тому или иному подходу, а методологическая позиция была неясной, как бы "стертой". На это обстоятельство указывает, в частности, Джонатан Тернер, характеризуя интеллектуальные корни теорий обмена.

Неправомерно и абсолютное противопоставление функционалистского и конфликтного подходов, что становится ясным, когда знакомишься, например, с разновидностями конфликтных теорий. Так, сама возможность существования "конфликтного функционализма", "функциональных теорий конфликта" (Георг Зиммель, Льюис Козер) говорит о некорректности абсолютного противопоставления этих двух оппозиционных подходов. Не случайно в более поздние времена появились попытки синтеза двух (вроде бы взаимоисключающих) разновидностей конфликтных теорий — диалектической и функционалистской.

Представляет также интерес рассмотрение того, как сочетаются оппозиционные стратегии функциональная-конфликтная с оппозицией субъективное-объективное. Оказывается, представители различных конфликтных теорий — Г.Зиммель (конфликтный функционализм) и Р.Дарендорф (диалектическая теория конфликта) — были сторонниками субъективно-ценностного подхода. Тогда как К.Маркс, теорию которого, так же как и теорию Р.Дарендорфа, относят к диалектической разновидности теории конфликта — объективно-предметного, в отличие от Р.Дарендорфа, связывал изменения, порождаемые конфликтами, не с противоречиями систем ценностей, а с антагонизмами, заключенными в предметно-практической деятельности, и соответствующими им сочетаниями. Макротеория и микротеория могут одновременно быть либо субъективистскими, либо объективистскими, а также либо функционалистскими, либо конфликтными. Другими словами, каждую теорию можно характеризовать как бы по трем параметрам одновременно, и каждый раз мы характеризуем ее с определенной, отличной от двух других стороны. Безусловно, можно было бы характеризовать теории еще по иным критериям, но можно ограничиться и вышеуказанными, так как они с наибольшей определенностью представлены в имеющихся социологических теориях и характеризуют последние по наиболее существенным параметрам.

Как же относиться к этому многообразию подходов? Почему приходится говорить об этом сразу же, приступая к изучению социологии? Потому что полезно сформировать толерантность (терпимость) к разным теориям, уметь видеть преимущество той или иной методологии, а главное — научиться использовать тот или иной подход для решения определенных конкретных задач. Какой из этих подходов лучше? Тот, который дает возможность более обоснованно ответить на вопросы, задаваемые исследователем, который способствует более успешному решению исследовательской проблемы. Теории, пользующиеся различными методологиями, могут не только исключать, но и дополнять друг друга — в этом суть плюралистического подхода, о котором в настоящее время в социологии вспоминают все чаще.

Для современного этапа развития социологии, принимающей особый облик и испытывающей на себе действие механизма "повторяемости", характерны попытки синтеза разных подходов и теорий. Так, Дж. Тернер описывает, например, каким образом пытались синтезировать диалектическую и функционалистскую теории конфликта: "диалектическая модель конфликта" рассматривалась как частный случай "модели функционального равновесия". "Социологический реализм" английского социолога Уильяма Аутвейта, о котором речь шла ранее, также представляете собой попытку синтеза не только микро- и макроподхода, но фактически и объективного и субъективного подходов. В связи с этим полезно вернуться к марксистской методологии, в которой, с одной стороны, в отличие от натурализма признается специфика "общественного", состоящая в особой роли сознания, духовного, а с другой — утверждается наличие объективной логики общественной жизни и возможности фиксирования ее объективными, общенаучными методами. Основоположники марксизма, отмежевываясь от натурализма и одновременно от субъективистской методологии, использовали известное представление о "параллелограмме сил": каждый человек, участвующий в событиях, делает это относительно сознательно, руководствуется определенными целями и желаниями. Но в результате участия многих действия как бы складываются, взаимопересекаются, образуя структуры, тенденции, которые не имелись в виду участниками, и в этом смысле они объективны, несводимы к индивидуальным действиям.

Размышления такого рода оказались актуальными в настоящее время в связи с новой волной антинатуралистических идей, которые теперь направлены против признания научности социологии. С этих позиций К.Маркса обвиняют, в частности, в непоследовательности: с одной стороны, он признает объективную логику институциональных структур, а с другой — говорит об активной роли сознания в человеческой деятельности.

Однако не меньший интерес представляют рассуждения современных социологов, пытающихся преодолеть крайности и натурализма и социологического радикализма. Доводы, приводимые ими, очень напоминают те, которые использовал К.Маркс. Уильям Аутвейт приводит, например, следующую выдержку из работы другого современного социолога Роя Бхаскара "Возможность натурализма" (понимающего натурализм широко, как признание правомерности объективно-предметной методологии): "Концепция, которую я предлагаю, состоит в том, что люди в своей сознательной деятельности по большей части бессознательно воспроизводят (и попутно преобразуют) структуры, обусловливающие их самостоятельные "производства". Так, люди вступают в брак не для того, чтобы поддержать жизнь капиталистического хозяйства. И тем не менее семья и хозяйство оказываются непреднамеренным последствием (и неизбежным результатом, равно как и необходимым условием) их деятельности".

Как видим, аргументы аналогичны тем, которые приводились столетие назад, мысль социологов бьется практически над одними и теми же проблемами. Но каждый раз она стимулируется новыми условиями, новыми задачами, которые приходится решать. И эффективность решения тех или иных задач, а не изощренность чисто теоретических построений — основной довод за или против той или иной методологии. Можно сослаться в связи с этим на то, как характеризуют, например, преимущество определенной социологической теории: одно дело говорить, что данная теория обладает большими возможностями для ликвидации недостатков социологических теорий, другое дело — показать, как эти возможности использовать, "продемонстрировать свои возможности по дополнению и замене других теорий, показать применимость своих принципов для предсказания изменений".

Литература

1. Сорокин П. А. Человек, цивилизация, общество. — М.: Политиздат, 2007.

2. Воропаев А. О., Елмеев 8. А., Орлов В. Н. О предмете социологии как общей науки об обществе // Социс. - 1991. - №5.

3. Иванов В. Н. Социология сегодня. - М.: Наука, 2006

4. Комаров М. С. Размышления о предмете и перспективах социологии // Социологические исследования. - 1990. — №11.

5. Кантонистова Е. Н., Лидяка А. А., Покровский К. Е. Преподавание социологии в США / / Социологические исследования. - 1990. — №9.

6. Портянкин Б. А. Размышления о микро- и макросоциологии // Социс. - 1992. -№1.