Несовершеннолетние преступники: кто они?
Несовершеннолетние преступники: кто они?
Статья «Несовершеннолетние преступники: кто они?»
Анализ статьи
Авторами статьи “Несовершеннолетние преступники: кто они?” (2003г. №4) являются А.И. Антонов, О.Л. Лебедь.
АНТОНОВ Анатолий Иванович – доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой социологии семьи МГУ.
ЛЕБЕДЬ Ольга Леонидовна – кандидат социологических наук, научный сотрудник этой же кафедры.
На мой взгляд, основной целью данной работы было описать мотивы этого преступного мира несовершеннолетних. Что данную социальную группу побуждает делать такие поступки, ибо приступать закон и жить по своим “воровским законам”.
3. Задачи работы
Основными задачами также являлись - раскрыть саму жизнь этих подростков, на основе анализа сочинений подростков из исправительных учреждений, понять их причину в совершении “диких” поступков (иногда они и, правда, бывают абсолютно дикими). Как было отмечено выше (да и в самой статье), что у несовершеннолетних свои законы - «хочу - возьму, отберу, украду, получу», что в обществе не является гуманными средствами для получения прибыли.
4. Методы
Как видно из самой статьи, авторы используют в основном практический метод исследования, то есть можно отметить, что был проведен определенный социальный опыт. Это нельзя назвать ни опросом, ни анкетированием, а скажем так – “письменная беседа”, но это не было как таковой беседы, просто несовершеннолетние преступники в письменном виде раскрыли свой мир, в котором им приходится не жить, а существовать.
Почти из всех сочинений видно, что в семьи данных детей не полные, часто наблюдались конфликты между детьми и родителями (только ни как у всех детей, что им родители что-то не разрешают, а возможно избиение ребенка). Так же из статьи можно увидеть, что сочинения были написаны как молодыми людьми, так и девушками. И авторы статьи заметили, что девушки более подробно описывают происшедшие события, более подробно описывают свою “бывшую” семью и так далее. А молодые люди наоборот, пытаются, как бы оправдать себя, не заостряясь на прошлом.
5. Результаты о выводах
Из данной статьи авторы сделали такой вывод, что в таком своеобразном преступном поведении виновато само общество. Как известно, что семья является основным институтом жизни для ребенка, так как семья дает ему самое главное – любовь, ласку (наличие чего из сочинений детей мы не наблюдаем), она показывает ребенку как себя надо вести в обществе и так далее. По мнению авторов, если семья и общество не будет способствовать адекватному вхождению в жизнь подрастающего поколения, укреплению семьи, преодолению культурного вакуума, то общество будет терять свой потенциал, и так же будет существовать преступность такого вида, как несовершеннолетних. Авторы статьи предлагают создавать специальные суды и учреждения для “перевоспитания” детей.
Проанализировав данную статью, можно сделать и свои выводы. С авторами я полностью солидарен, так как тоже считаю, что в данной проблеме виновата семья и, конечно же, общество. Данная статья нам показала и раскрыла, может быть для кого-то новую часть нашего общества. Я предполагаю, что все знали о преступности несовершеннолетних, но я более чем уверен, что не многие знали, каковы мотивы детской преступность, что их заставляет или вынуждает приступать закон. Как, по-моему, мнению, опять же я поддерживаю мнение авторов, что основные мотивы – употребление наркотиков, алкоголя и для получения денег. Но я надеюсь, что дети все осознают (на своих ошибках, так как не смогли этого сделать на чужих) и в будущем им уже не придется приступать закон и несовершеннолетние преступники станут жить по законам общества.
Статья «Несовершеннолетние преступники: кто они?»
Для социологов и психологов важны специфические особенности социальной политики в России 90-х годов, которые повлияли на судьбы детей и подростков. Подрастающее поколение лишилось ориентиров в условиях культурного вакуума. Точнее говоря, провозглашение «частнособственнических» норм поведения, осуждавшихся прежде, привело к сосуществованию взаимоисключающих ценностных ориентиров, одновременно действующих в обществе. Это самым непосредственным образом повлияло на усложнение социализации подростков, рожденных во второй половине 70-х – начале 80-х гг. Изменение социального строя, провозглашение ценностей обеспеченного образа жизни, обзаведение собственностью и т.д. – все это вызвало фантастический рост личностных притязаний и усиление ориентации на "красивую жизнь". В силу своего маргинального положения тинэйджеры (не дети и невзрослые) не могут знать социально одобряемых способов "зарабатывания" денег. Семья, которая могла бы стать ориентиром и предотвратить негативные аспекты поведения, оказалась бессильной: пошатнулся родительский авторитет. Несовершеннолетние преступники - это подростки, принявшие смягчение моральных и правовых норм за их отсутствие. Нарушают закон и агрессивно активные тинэйджеры, добивающиеся своих целей криминальными средствами, и пассивные неудачники, пополняющие собой армию токсикоманов, наркоманов, алкоголиков и т.д. К тому же многим молодым людям необходимо помогать нуждающимся родственникам, что так же порой толкает их на противоправные действия.
В рамках движения «Содействие уголовной реформе» в октябре 2000 г. в ряде воспитательных колоний и исправительных учреждений проведен конкурс сочинений на тему собственной жизни, с которыми могли ознакомиться специалисты самых различных профилей: психологи, социологи, педагоги, юристы. В данной статье представлены некоторые итоги статистического и содержательного анализа 240 текстов*. Более подробному исследованию подвергнуты сочинения 121 воспитанника Шаховской и Пермской колоний. Средний возраст этих ребят составляет 17,6 лет. Большинство (около 70%) из них имело уже одну судимость (чаще условную), что говорит о неслучайности, осознанности уголовно наказуемых деяний. В связи с этим важен факт, что 93 (76,9%) подростка получили срок от 1 до 3 лет, 16 человек (13,2%) - от 3 до 5 лет и 5 (4,1%) - от 5 до 10 лет. Такие санкции законом предусмотрены не за мелкие преступления. Только 12 подростков (10,1%) лишены свободы на срок менее года, что дает возможность предполагать случайность или относительную «безобидность» их проступков.
В силу того, что сочинения написаны почти детьми, и в них красной нитью прослеживается тема отчаяния и боли из-за разлуки с родными, в первую очередь, мы рассматривали особенности родительской семьи. Конечно, деликвентность несовершеннолетних определяется устройством общества, не являясь лишь следствием семейного неблагополучия. Но даже в эпоху трансформации культурных норм, ослабления ценностно-мотивационного единства семьи наблюдаются различия по степени конфликтности внутрисемейных отношений. В стабильных и дружных семьях степень защищенности от столкновений с окружающим миром выше. Деструктивные семьи оказывают меньшее сопротивление негативным тенденциям в обществе. В этом отношении важно было узнать, сколько делинквентов воспитывалось в полных семьях, сколько пережило развод родителей, сколько не имело родителей вообще, т.е. попытаться выяснить в какой мере семейное неблагополучие предопределило судьбу наших респондентов. Интересно также попытаться проанализировать психологические типы авторов сочинений с целью выделения особенностей, увеличивающих вероятность девиантного поведения.
Исходя из описаний подростками своей семьи и семейно-родственных отношений, можно составить некоторое представление об атмосфере, в которой они выросли. Только в 17 сочинениях (14%) нет никакого упоминания о семье и родных, в остальных 104 (86%) имеются те или иные упоминания о родителях, родственниках, об особенностях семьи. В 37 из 104 текстов отмечается наличие полной семьи (и отец, и мать), причем не всегда можно определить, родные это родители или есть отчим или мачеха. По прямым упоминаниям («мать растила меня одна», «ей сейчас трудно одной») можно предположить отсутствие отца в 44 случаях (36,4%). Развод родителей зафиксирован 6 раз (5%), отчим - 9 (7,4%). Не стоит оставлять без внимания также упоминание в 9 сочинениях (7,4%) о том, что дети воспитывались у бабушки с дедушкой, иногда у одной бабушки.
В 86 текстах из 121 (71,1%) нет никакого упоминания о брате или сестре, что делает вероятным предположение о том, что автор - единственный ребенок в семье. В 25 сочинениях (20,3%) присутствует брат или сестра. О трех детях в семье можно говорить в 6 случаях (5,1%) и в 5 (4,2%) - о большем количестве детей. Такое распределение соответствует преобладанию малодетных семей в современном российском обществе.
Многие дети еще на воле пережили серьезное жизненное испытание, сильный стресс: для 13 авторов это была смерть близкого человека, ставшая для многих трагедией, 6 человек отметили развод родителей. В 10 случаях один из ближайших родственников находился или находится в местах лишения свободы; в 12 семьях есть алкоголики, в 4 – наркоманы. 9 респондентов упомянули вспышки насилия в семье – драки, побои. В 11 текстах отмечается наличие тяжелобольных родственников.
Что касается причин, по которым ребята попали в зону, то распределение здесь следующее: "по глупости" – 15 человек (12,4%), "из-за отсутствия денег" – 15 (12,4%), наркотики – 13 (12,3%), алкоголь – 8 (10%), "из-за голода" - 6 (5,1%), от горя, нехватки любви, ласки, внимания – 3 (2,7%), несчастная любовь – 1 (0,9%). Для 13 респондентов (10,7%) основным ведущим фактором оказалось неблагополучие дома, в семье, приведшее к бродяжничеству («из-за друзей»). Бесконтрольность, несформированность стереотипов достижения цели (потребности не соответствуют средствам их удовлетворения: «хочу – отберу!») характерны для 24,8%.
Следует отметить сложную психологическую ситуацию делинквентов - "на воле" они были детьми, в колонии к ним совсем иное отношение. Практически все тяжело и морально, и физически переносят ситуацию заключения, хотя у некоторых и отмечаются хорошие адаптационные возможности. Почти все ребята отдают себе отчет в том, что условия колонии отрицательно влияют на здоровье и развитие интеллектуальных способностей. Даже те, кто отчасти считает пребывание в колонии справедливым наказанием за совершенные проступки, не ожидали подобной жесткости и связанных с заключением тягот. Ситуация, в которую они попали, воспринимается с обидой, как принуждение, издевательство со стороны официальных лиц, общества, (некоторые об этом прямо пишут: «это несправедливо - лишать нас свободы», «надо как-то помягче, по-другому»). Зная нынешнее состояние пенитенциарных учреждений, можно согласиться с такой оценкой.
Однако настораживает другое. Центральная тема многих сочинений - не собственные ошибки, а мера и величина наказания. Например, «я был огорчен, что не смог доказать, что денег в сумочке не было. Я писал и кассационную, и надзорную жалобы, но суд все также опирался на показания потерпевшей и оставил приговор без изменений». Сам факт кражи остается в стороне - акцент делается на том, сколько украдено. Если в сумке не было денег, значит, нет и состава преступления, хотя она и была украдена. Ребята так и пишут: «это же смешно, когда дают 5 или 6 лет за копейки», «некоторые воруют по-умному, они воруют миллионы у государства, и их не сажают в тюрьму, а мы своруем самую малость, даже почти ничто по сравнению с этими миллионами, которые исчезли без следа».
Анализ сочинений выявляет у многих респондентов отсутствие социально приемлемых способов разрешения противоречий между потребностями и возможностями. Зачастую логическая цепочка замыкается на «хочу - возьму, отберу, украду, получу», игнорируя причинно-следственные связи (откуда это у него - как он этого добился и получил - что для этого нужно сделать). Важно подчеркнуть, что социализация подростков вне семьи осуществляется в группах сверстников, где неизбежно присутствует резкая поляризация по уровню и стилю жизни. Равные по возрасту оказываются неравными по доходу и социальному положению. Поднимается уровень притязаний, ребята стремятся обладать престижными атрибутами жизни. Кто подскажет, как подобает себя вести в ситуации этого социального неравенства? Семья в этом отношении незаменима, но это должна быть прочная и стабильная семья.
Существует довольно распространенный стереотип, что в многодетных семьях самый низкий не только материальный уровень, но и воспитательный потенциал, что многодетные родители пьют, гуляют, не заботятся о детях, и те, находясь без присмотра, не получают никакого воспитания. Данные анализа сочинений опровергают стереотип о многодетности как источнике правонарушений.66 подростков были в семье единственными. Даже если учесть 17 сочинений, где нет упоминаний о семье, то все равно наблюдается явное преобладание выходцев из однодетных семей. Современная малодетная семья, подверженная разводам и депривации родителей и детей, также не справляется с функцией социализации.
Не подтверждается данными анализа сочинений и другой стереотип, что наркоманами становятся, прежде всего, дети из обеспеченных, богатых семей. Есть основания полагать, что они не случайно относятся к группе риска, как пел Борис Гребенщиков, «их дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть». В обеспеченных семьях отчетливо проступает комплекс единственного ребенка - ожидания от других людей того же отношения к себе, какое присуще родителям. Подобные надежды не совпадают с реальностью, что неминуемо ведет к фрустрации, к искусственному конструированию ситуаций, где ожидания якобы реализуются. Отсюда, алкоголь и наркотики, помогающие уйти в иной, идеальный мир. Синдром единственного ребенка - уход от действительности, не принимающей его в качестве полноценной личности (в семье - всегда младший, нуждающийся в постоянной опеке, во взрослом мире - всегда недо-человек, инфантил без полноценного социального статуса, чей-то придаток). Такие дети отвергают ценности родителей и всего общества, делинквентность оказывается неизбежной реакцией. Ярко выраженная психология единственного ребенка в семье обнаруживается в большинстве сочинений.
При анализе сочинений выявились отличия в зависимости от пола респондентов. Девушки пишут подробнее и проникновеннее, не стремясь оправдываться, они больше анализируют прошедшие события. Поэтому было решено все 240 имевшихся сочинений рассмотреть по полу (девушки - 92 и юноши - 148). Первое обстоятельство, которое следовало установить, было связано с наличием и составом родительской семьи. В полной семье выросли 40% респонденток, у 21% - одна мать, у 10% - мать с братом или сестрой либо с бабушкой, 7% выросли без родителей (с бабушкой, братом или сестрой, либо в детдоме, интернате), 1,6% - с отцом и братом-сестрой, 20,4% не указали и не упомянули семью вообще. Отметили развод 10% девушек, а семейное неблагополучие в связи с пьянством, воровством, наркоманией отца или матери, либо брата или сестры примерно - 16%. Более 40% респонденток осознали ценность семьи в связи с осуждением, для половины из них именно разлука с близкими - самое страшное наказание, стремление вернуться домой к матери, отцу – их главный стержень жизни в колонии. Вместе с тем, другая половина (20%) подчеркивает отрицательное значение семьи для себя. Чаще говорится о том, что родители не смогли предоставить им все необходимое, что есть у других людей. Так как только 21% девушек отметили наличие брата или сестры (среди них примерно 5% выросли в семьях с 3 и более детьми), то можно предположить, что остальные являются единственными детьми. Поэтому не случайно то, что собственная вина перекладывается на родителей – они, дескать, баловали, все разрешали делать, абсолютно не контролировали.
Еще ценнее признания другой группы «единственных», которые не ищут оправданий, клянут себя за то, что не слушали мать и отца, стремясь «быстро стать взрослыми», и заиметь то, чем были обделены в детстве, что казалось настоящей «красивой жизнью» и «вскружило голову».
Обращает на себя внимание лексикон девушек. Они чаще всего пишут «мама», а не «мать», «папа», а не «отец». Поражает детская наивность сочинений, описывающих жуткие условия жизни в наших пенитенциарных учреждениях. К примеру, прошедшие карцер-морозильник (фактически это камера для изощренных пыток) преступницы пишут: «мы наказываем не себя, а своих родителей», или «когда освобожусь, то, первым делом, встану перед родителями на колени и попрошу прощения». За всем этим – крик детской души, для которой отбытие срока ассоциируется с возвращением домой, в детство, к своим любимым «мягким игрушкам»…
Контраст между детскими мечтами и взрослыми обстоятельствами лишения свободы постоянно ощущается при анализе сочинений, особенно тех эпизодов, которые посвящаются семье. Фактически подростки, попав в колонию, СИЗО, тюрьму, подвергаются двойной смене кодов поведения: детскость перечеркивается жестким режимом заключения, ребенок сразу становится взрослым, но в специфической роли осужденного. И никакого смягчения условий пребывания в «неволе» – на жесткость режима, установленного для матерых преступников, жалуется пятая часть всех девушек («малолеток надо не в зону, а на принудительные работы»). Чрезмерная суровость наказания особо отмечается лишь в 5% сочинений, невозможность приспособиться к тюремным условиям (негативная адаптация) – в 10%. С другой стороны, в трети сочинений наблюдается положительная адаптация девушек к условиям заключения, формальным правилам, установленным администрацией и к неформальным нормам поведения, бытующим среди делинквентов.
Среди юношей хорошая приспосабливаемость к новым условиям наблюдается лишь у 22%. 11% респондентов пишут об отрицательном влиянии «перевоспитания» – колония, как говорится в 23% сочинений, не исправляет, а наоборот, превращает в рецидивистов. Структура родительской семьи у юношей выглядит иначе – полная семья с обоими родителями встречается реже – всего у 28%, причем около 3% родителей лишены родительских прав (у девушек столько же). Наличие одной матери отмечается в 19% сочинений, матери с братом/сестрой – в 11%, 6% респондентов росли без родителей, с одним отцом - 2%, усыновлены - 1,5%. В 20% сочинений нет никаких упоминаний о семье и о родных. Таким образом, в сочинениях юношей значительно меньше упоминаний о полной семье с обоими родителями, что подтверждает бытующий стереотип, что отсутствие отца увеличивает вероятность девиантного поведения сыновей.
Делинквентное поведение девушек, у которых процент полных родительских семей достаточно высок, доказывает существование нового социального феномена: полная семья перестает быть препятствием для криминальной социализации детей. Институциональный кризис семьи, уже более 30 лет наблюдающийся в нашей стране, проявляется в разладе семейного единства, в конфликтности внутрисемейных взаимоотношений. Именно девушки острее ощущают дезорганизацию семьи, не чувствуют здесь защиты, и поэтому в два раза чаще отмечают отрицательное воздействие семейного неблагополучия на свою жизнь (20% по сравнению с 10% у юношей). Причем, пьянство отца или матери отмечается в 3 раза реже по сравнению с юношами, значительно меньше упоминаний о разводе или смерти кого-либо из родителей. Среди девушек доля сиблингов составляет 21%, в то время как у юношей – 29%. Другими словами, малолетние преступники выходят не только из неполных семей, но зачастую и из однодетной семьи с двумя родителями.
Среди юношей выявилось больше респондентов, имеющих 3 и более братьев и сестер (9,5% по сравнению с 5% у девушек), однако, вопреки бытующим стереотипам о том, что многодетные семьи воспроизводят преступность, в два раза реже отмечается семейное неблагополучие. Юноши-делинквенты, в большей степени лишенные радости воспитания в семье с обоими родителями, в полтора раза чаще отмечают положительную значимость семьи (35% против 20% у девушек) и в два раза реже – отрицательную значимость семьи. Любопытно, что и те, и другие в равной мере ориентированны на обзаведение семьей в будущем (после освобождения), хотя юноши пишут «хочу свою семью и дом», а девушки отмечают желание иметь ребенка.
В связи с тем, что, как отмечалось выше, среди девушек-делинквентов отмечена меньшая по сравнению с юношами доля сиблингов, они чаще попадают под влияние девиантных подростков, компенсируя недостаток общения (41% девушек отметили дурное влияние компании, тогда как у юношей - 31%). Интересно и другое - девушки в два раза чаще считают себя наркозависимыми и рассматривают тюрьму как единственную возможность освободиться от этой зависимости, боясь того, что на воле опять начнут "колоться".
Важной характеристикой является распределение авторов сочинений по отношению к жизни, по типам мировоззрения и принятия решений. К первому типу («я сам (а)») - мы отнесли тех респондентов, которые многое в своей жизни (если не все) определяют собственными усилиями человека, его активностью. Пребывание в колонии они объясняют собственной виной («не слушал родителей», «не подумал о последствиях», «решил попробовать»). Можно надеяться, что для некоторых представителей этого типа пребывание в колонии действительно послужит уроком и в какой-то мере сможет предотвратить последующие правонарушения («закончу здесь школу», «получу вторую специальность», «сразу найти работу, конечно, это трудно, но я своего добьюсь», «теперь меня никто и ничто не остановит добиваться своего»). Следует отметить, что активная жизненная позиция в некоторых случаях направлена именно на избежание наказания, на сокращение его продолжительности, на продумывание действий, тактики. В этом случае мы сталкиваемся с итогом негативной социализации (первичной в семье или вторичной в социуме), дополняемой какими-либо личностными качествами и потребностями.
Ко второму типу («обстоятельства») мы отнесли подростков, считающих главной причиной своих бед внешние обстоятельств, самих себя - лишь в незначительной степени. Эти делинквенты склонны, в первую очередь, возлагать вину на других людей («это друзья испортили мне такую красивую жизнь», «это все из-за брата я сюда попал», «если бы у меня был отец, я бы сюда не попал»), на условия жизни («основной недостаток нашей семьи – было мало денег»), на ситуацию в стране («сейчас нигде работы нет», «отец получает всего 520 р., а на стол надо ставить еду каждый день») и т.п. Даже признавая собственные ошибки, они ссылаются на алкогольное или наркотическое опьянение как на оправдания. Многие из них хотят иметь работу, дом, семью, детей; искренне верят, что смогут этого добиться. Для таких ребят очень важно иметь положительные «маяки» дома, стимулы для скорейшего освобождения и адаптации к нормальной, активной жизни.
К третьему типу («судьба») относятся ребята, придерживающиеся мнения о предопределенности жизни («что на роду написано, то и будет»), ее предсказуемости, своеобразном роке, линии судьбы. Некоторые так прямо об этом и пишут: "я как будто знал, что здесь окажусь, я даже рисовал дома с решетками на окнах», «знать, судьба моя такая», «я кроме интернатов и зон ничего не видел». Они более спокойно (что не значит менее болезненно) переносят пребывание в заключении и прилагают меньше усилий, чтобы изменить ситуацию («надо бы доучиться», «вот выйду – пойду заканчивать школу»). Таким подросткам труднее сопротивляться обстоятельствам и соблазнам, поскольку общее течение жизни они видят не зависящим от собственных усилий. Представители этого типа легко попадают под влияние сильных личностей, лидеров.
Девушки, по крайней мере, в своих сочинениях признают свою вину чаще, чем юноши, которые по строгим критериям в 30% случаев склонны к рецидиву. Скорее всего, не попадут в места лишения свободы вновь как минимум 20% (про остальных респондентов нельзя сказать ничего определенного). Среди юношей пятая часть относится к психологическому типу «я сам», когда всю вину за содеянное берут на себя; 59% основную ответственность возлагают на внешние обстоятельства (тип «обстоятельства»); 10% считают, что все определяется судьбой (тип «судьба»), у 11% респондентов смешанный тип личности. Среди девушек-делинквентов вину берут на себя 30%, сваливают все на обстоятельства и других людей 29%, считают жизнь предопределенной 18%, у 20% - тип личностного реагирования не определяется. Нельзя однозначно сказать, что определенный тип в большей или меньшей степени склонен к криминалу. Вероятность «перевоспитания» выше всего у тех, кто относится к первому типу, но среди них примерно 15% уже безвозвратно втянуто в криминальный мир. Учет личностных особенностей был бы весьма полезен в организации воспитательной работы в колониях, детских комнатах милиции, и т.п.
Подводя итог нашему анализу, можно сказать, что в целом все эти подростки - жертвы социальных трансформаций, оставленные в условиях культурного вакуума без какой-либо поддержки со стороны и общества, и семьи, и государства. В условиях сосуществования взаимно исключающих друг друга ценностных ориентаций тяжело сделать правильный выбор. Рост наркомании и делинквентности в среде подростков нельзя ограничить одними санкциями. Существующая система наказаний если и не воспроизводит рецидивистов, то в лучшем случае способствует ресоциализации оказавшихся там подростков, резко уменьшая их шансы на нормальную полноценную жизнь. Необходимы специальные суды и учреждения «перевоспитания» для подростков. Общество и дальше будет терять свой потенциал, если не будет способствовать адекватному вхождению в жизнь подрастающего поколения, укреплению семьи, преодолению культурного вакуума.
А.И. Антонов, О.Л. Лебедь Несовершеннолетние преступники: кто они? // “Социс” 2003 г., №4.
* В исследовании приняли участие студенты социологического факультета МГУ – Е. Полосухина, Д. Калачев, М. Мирзоян, Д. Репин, Ю. Талалай, Е. Коваленко.
Перепечатка материалов без ссылки на наш сайт запрещена